Коровы и доярки. Часть 2

трудно добраться. Поэтому сама женщина сцедить до конца себя не может, —

причмокнув, она присосалась к правой груди. Потом взялась за левую.

— После дойки я тебя сама дососу, —

Её губы отпустили мой сосок. Я подумала, что она сейчас будет ставить молокоотсосы, болтающиеся на трубках прямо перед лицом, но Яна опять взялась за рычажок, и зашипел воздух. Я почувствовала, как конь принялся за меня.

Тут громкие стоны Марии Юрьевны переросли в крики.

— Уже второй раз! —

Повернулась Яна:

— Ты скачи пока, а я пойду Оле с Машкой закончить помогу. Видела, какие у неё дойки. После механики её губами одной отсосать очень трудно.

— Подожди, а меня когда доить будешь?

От того, что медленно проникало в меня, говорить уже становилось трудно.

— Когда доскачешь до оргазма, я тебя подою, —

Ещё немного повернула она рычажок и ушла, оставив меня наедине с конём.

Он двигался во мне медленно и, наверное, доставил бы массу приятных ощущений, если бы не переполненная грудь, которая давила на мозги. И тем не менее, я попыталась расслабиться, принимая его в себя, старалась раздвинуть колени, несмотря на связанные лодыжки. Продолжалось это мучительно долго, и конца моим страданиям видно не было.

— Яна! Яночка! —

не выдержав, позвала я.

— Уже иду, милая, —

услышала в ответ.

— Так и не доскакала до конца? —

подошла Яна и уже потянулась к рычажку, но тут подошла и Ольга. Она сразу взяла меня за груди, ощупав их.

— Ты с ума сошла. Немедленно останови коня и включи аппарат, —

набросилась она на Яну. Конь во мне замер. Зажужжал доильный аппарат. Оля одновременно пришлёпнула мне на соски молокоотсосы и, потянув за трубки, подняла мои груди выше. По трубкам забурлило моё молоко. По телу покатилась волна облегчения.

— Это с ней одновременно подоиться просила меня Вера Ивановна? —

я открыла глаза. Рядом с медсёстрами стояла Мария Юрьевна, завёрнутая в простыню.

— Убавь вакуум в молокоотсосах, —

Ольга опять взяла меня за груди и сжала их.

— Может, коня включить? —

откликнулась Яна.

— Не надо. Пусть сама потрудится, —

остановила её Ольга.

Хорошенькие у неё сисечки, —

Мария Юрьевна, придерживая одной рукой на себе простыню, другой тоже стала мять мне то одну, то другую грудь.

— Сиськи тяжёлые, но упругие и формы красивой. Давно вы её начали раздаивать? —

спросила она у медсестёр.

— Она только второй раз у нас, —

ответила Яна.

— К концу раздойки сиськи размера на два вырастут, вот только упругость потеряют, —

Мария продолжала одной рукой по очереди тискать мне груди. Меня начинали злить такие скотские разговоры.

— Это, как у тебя что ли?

огрызнулась я.

— Эх, деточка, когда ты придёшь на дойку после пятых родов, тебе будет не до упругости твоих сисек, —

нисколько не обиделась она.

— Ладно, не буду вам мешать. Пошла приводить себя в порядок, —

направилась она в гигиеническую комнату.

А тем временем, чем меньше у меня в груди оставалось молока, тем сильнее нарастало возбуждение. Промежностью и внутренней стороной бёдер, я чувствовала, поверхность