Шлюха

попу.

— Полчаса, может, чуть больше. Он любит поболтать.

Руки Тимура скользнула под юбку, сдвинули ажурные стринги и сразу нашла текущее влагалище.

— Хочешь его?

— Нет! — она весело возмутилась. — Он старый.

— А я думаю, что хочешь, — Тимур работал пальцами, натирая складку клитора.

— Нет, — сказала чуть тише Катя. — Он только в рот даёт.

— В этот рот? — Тимур приложился мокрым поцелуем.

— Ну, а какой ещё? — Катя захихикала.

Тимур перевернул Катю, задрал юбку, стянул чёрную полоску стрингов набок и мигом вогнал эрегированный член в горячее влагалище. Презерватив он надел впопыхах, когда задирал юбку и стягивал трусики.

Катя упёрлась руками в парапет, выгнула спинку. Озираясь по сторонам, она хихикала. Тимур агрессивно работал сзади, он никогда не приставал к ней раньше в общественных местах. Сегодня вышел в первый раз сопровождать, сам напросился, и словно крышу у него снесло. Она тоже потекла, как горячая штучка. С Тимуром она чувствовала себя в безопасности, к тому же приятно осознавать, что любимый ждёт на улице. Если что-то случится, она задержится, он начнёт звонить. Сначала в дверь клиента, потом в милицию.

Тимур кончил с болезненным стоном, уткнувшись лицом ей в лопатки. Они поприжимались ещё немного, потом он вышел из неё, и она побежала делать минет старому полковнику, которому, как известно, никто не пишет. Никто его не ждёт! Но всё же.

32

В семье Хомичей-Космылёвых праздник. Елена Владимировна накрыла поляну, разложила тарелки, вилки с ножами. Все члены семьи в кое-то веки собрались за столом, уселись по периметру.

— Что у нас сегодня, День рождения? — Ваня с ухмылкой оглядывал стол.

— Правда, Лена. Что за праздник? — Павел Валерьевич оторвался от газеты, посмотрел, улыбаясь, на жену, которая суетилась у плиты. Котлетки были готовы, оставалось только разложить их по тарелкам.

— Да не праздник, — Елена Владимировна смутилась. Вроде и была довольна, но что-то ей всё кололось и жалось. — Катенька работу нашла за границей. Отпуск академический берёт, вот я решила отметить это дело.

Павел Валерьевич поменялся в лице, перевёл непонимающий взгляд на дочь.

— Ты ничего не говорила, — горечь на его каменном лице разорвало ей сердце.

— Так, а ничего и неизвестно было, — вклинилась мачеха. — Только сегодня сообщили, что берут на работу.

— Так-так, — Павел Валерьевич тяжело вздохнул. — И что за работа?

— Гидом туристическим будет. Экскурсии проводить.

— Да дай ей сказать, — Павел Валерьевич повысил голос.

— Да, буду. Проводить экскурсии, — Катя покраснела, опустила глазки. Врать нехорошо, но папу лучше не расстраивать, у него слабое сердце.

— А мне почему не сказала? — голос отца сломался. — Катюша?

— Не хотела тебя расстраивать раньше времени, — Катя сидела с потухшим взором, как на похоронах.

— Ну спасибо, дочка, — отец пришёл в негодование. — Надолго едешь?

— На три месяца, — сорокой протрещала Елена. — Потом вернётся на месяц и снова поедет, если всё удачно сложится.

Мальчики молча ковыряли вилками в тарелках. Для них новость прозвучала неожиданно и в то же время логично: мама выживала Катю, потому что ненавидела её.

После ужина Тимур тяжёлой поступью