В белом

во всём теле.
— Ну что, кнут сегодня уже был, давай, наверное, ремень.

«Боже мой, как же я счастлива, как же я давно этого ждала, — проносились мысли в её затуманенной голове. — Не хочу ничего слышать, хочу только чувствовать... Хочу только чувствовать эту сладкую боль...»

Вопли и стоны сквозь рыдания и звонкие шлепки ремня — комната наполняется страданиями, болью и удовольствием.

Ее обмякшее тело висит, привязанное за руки на верёвке, она не двигается. Ведро ледяной воды приводит ее в чувство.

По ее мокрой спине, ощупывая отметины ремня и плети, плавно скользит рука — по гусиной коже, чувствуя ее озноб. Переместившись на лобок, заляпанный каплями воска, спускается вниз, чтобы качнуть грузик на цепочке, крепко прицепленный зажимом к клитору.
— Прелесть, ты живая? Я думал, ты умерла.

— Нет, Хозяин, я была на небе. Если бы Вы знали, как мне было хорошо...

Он сидел в кресле, она — у его ног, склонивши голову ему на бедро. Он гладил её голову, волосы, шею и плечи.

— Девочка, какая же ты хорошая, как ты мне нравишься... Ты сколько раз кончила?

— Если честно, Хозяин, помню первый, второй, третий и последний, а сколько было между ними, я не помню. А Вы, кстати, ни разу не кончили.

Ее руки медленно и нежно поползли по ногам к его ширинке...

Показав ему в ротике его сперму, она проглотила и облизнулась, сказав:

— Это очень вкусный десерт под конец сегодняшнего вечера.

— Скажи, прелесть, а что ты там такое читаешь по вечерам, что так мило улыбаешься?

— Вы знаете, это очень хорошая, милая, смешная книга — она мне нравится, но... Я хотела бы Вас попросить, чтобы я не была так часто одна. Одиночество сжирает меня, я скучаю по Вам.

...

Утром она проснулась от лая маленького щенка на весь её маленький домик...