Повышение успеваемости

белокурой головой, насаживаясь на твердый кол ртом... А затем ее шустрый язычок словно бабочка запорхал по члену, подвергая изысканной ласке то навершие, то ствол. Впрочем, иногда Эльвира Павловна не забывала и попросту насаживаться на кол кольцом губ...

Никите казалось, что он попал в параллельную реальность: женщина, за один поцелуй которой можно было отдать полжизни, сейчас качественно и умело отсасывала то ему, то приятелю, стоя перед ними на коленях в рабочей позе порнозвезды...

Из облаков эйфории Никиту вырвал раздавшаяся трель домофона. От неожиданности он дернулся, но сон не прервался — Эльвира Павловна не позволила контакту разорваться ни на мгновенье, подавшись вперед и заглотив член в самое горло. Парень зарычал от переизбытка ощущений... И почти не обратил внимания, как к домофону прошмыгнуло существо по имени «Олежа»...

И лишь когда Эльвира Павловна переметнулась к Вовке, оставив на члене пальцы и воспоминание о нежных губах и узком горле, Никита уловил разговор по домофону:

— Кто там?

— С визитом к Эльвире Павловне.

— Она сегодня уже занята, приходите завтра.

Студент зажмурился от неловкости — только сейчас он осознал, что Олежа, наверняка муж преподавательницы, тот самый, который ученый, известный своими открытиями во всем мире (об этом ходили упорные слухи в универе), только что прошел мимо них... Мимо собственной жены, которая со всем усердием отсасывала своему студенту, а второму дрочила в кулачке... И на их лицах он мог прочесть неописуемое наслаждение от ее рта и пальчиков...

Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сгорбленную спину, удаляющуюся по коридору. На миг ему стало ужасно жаль Олежу, участь которого ходить мимо отсасывающей сразу двоим парням, чтобы сообщить еще одному (или двоим? или троим?), что они могут дать жене в рот и трахнуть завтра...

Впрочем, долго терзаться муками жалости ему не пришлось. Вовка, едва переводящий дыхание, приказал:

— Становитесь раком, Эльвира Павловна!

Преподавательница послушно приняла коленно-локтевую позу, промедлив только для того, чтобы избавиться от трусиков, упавших крохотным комочком рядом с халатом. Даже сейчас она напоминала искусную статуэтку — фигурка, словно выточенная из слоновой кости талантливым скульптором, почти переломленная в пояснице — настолько прогнулась женщина, широко расставив колени и разметав по плечам гриву белокурых волос. Казалось, ею можно любоваться вечно, но Вовочка, быстро скинувший одежду, все опошлил: он опустился сзади и, взявшись за бедра, одним рывком загнал в нее член, а потом стал яростно трахать, словно перед ним была не необычайно красивая женщина, которую нужно только нежно любить, а обычная блядь, которую можно и отъебать.

Но Эльвире Павловне явно нравилось происходящее: она закинула голову назад, открыв рот и хрипло стоная в такт Вовкиным ударам. Никите хотелось протереть глаза — приятель грубо трахал преподавательницу, которую он до этого знал, как неприступную женщину, немного надменную, немного холодную, уверенную в себе и собственной привлекательности, в общем такую, какой положено быть роскошной красавице...

Однако неприкрытый эротизм, или, вернее, «порнографизм», не оставил его равнодушным: задница Эльвиры Павловны упруго вздрагивала при каждом ударе приятеля, роскошные