Монгол Шуудан

строить, когда все на роду природой-матушкой написано! — он сделал еще шаг к Лили, она попятилась, и нечаянно плюхнулась на диван, — давай, покажи пизду, развей мои детские сомнения, — сказал Степаныч.

— В другой жизни! — воскликнула Лили, затравленно глядя на Степаныча снизу-вверх, — я же не спрашиваю, как у вас, у русских мужиков... — она пыталась подобрать нужные слова, — в общем, как там все устроено! — Лили прикусила нижнюю губу, повернулась и уставилась на шкаф.

Игорь чуть не подпрыгнул на месте: ему показалось, что Лили обнаружила его. Но — нет! — она просто отвернулась, чтобы не смотреть Степаныча: он стоял перед ней, и раздевался.

— Жарко тут у тебя, — притворным голосом сказал мастер, снимая с себя комбинезон, — я положу его пока на диван: когда закончу с полкой возиться, надену. Можешь, кстати, посмотреть, как у нас все устроено, — усмехнувшись, продолжил Степаныч, — мне скрывать нечего.

Он выпрямился и заправил майку в трусы. Потом прямо перед ее носом переложил член в вертикальное положение и вернулся к работе, как ни в чем не бывало. Игорь с завистью смотрел на чудо природы, прятавшееся в штанах мастера, одновременно бросая ревнивые взгляды на супругу. «Самое время прекратить это», мелькнуло у него в голове, «а то, не ровен час, этот Степаныч запустит в работу еще и этот инструмент», Игорь посмотрел на Лили, и замер. Его жена, в упор рассматривала член мастера, головка которого выглядывала из трусов. Ее рука была между ее ног, и она не столько прикрывалась от постороннего мужчины, сколько... Ласкала себя.

«Этого не может быть!». Обрывки чужих событий, рассказов коллег, и его ночных жарких фантазий вихрем пронеслись у него в голове...И еще вспомнилось, насколько раскрепощенно вела себя Лили после всех этих историй. «Она же не видит меня, в конце концов», липкие мысли роились в возбужденной голове Игоря и наплывали одна на другую, «интересно, как она поведет себя в этой ситуации? Как далеко она сможет зайти?» Но Игоря волновал не только спортивный интерес: его член стоял колом, уже успев налиться сладкой истомой. И он не сдвинулся с места: только распустил брюки, давая простор для своего мужского естества.

— Ну что, уважишь старика, удовлетворишь мое любопытство? — спросил Степаныч, перебирая свое внушительное хозяйство через трусы и ничуть не смущаясь откровенных взглядов Лили.

— Нет, — сказала Лили, и Степаныч обиженно отвернулся, — то есть... Если Вы тоже покажете мне его, — еле слышно добавила она.

— Показать тебе мой хуй? — переспросил Степаныч, прекрасно зная ответ.

— Да, Ваш... Член, — сказала Лили и совсем смутилась.

— Прямо детский сад, какой-то! — воскликнул Степаныч, — ты что, кроме как у мужа, других елдаков не видела, что ли?

— У русских — нет, — тихонько ответила Лили: щеки ее стали совсем пунцовыми.

— А у мужа, небось, корешок — с гулькин хуй? — насмешливо спросил Степаныч: было заметно, как от этого непристойного разговора его член увеличивается в размерах.

— Зачем Вы так! — тут же вскинулась Лили, и убрала руки от своей