Вынужденная мера

этой луже, а если замочить штаны, то перед соседями будет стыдно.

Я лихорадочно искал приемлемое решение, но ничего не шло на ум.

— Уже совсем не могу терпеть, — сказала мама и на глазах навернулись слезинки.

Я вытащил бутылку Колы из рюкзака и повертел её в руках.

— Было бы что-то острое, можно было бы срезать верхнюю часть и пописать туда, — вслух подумал я, — но только резать нечем.

Мама умоляюще смотрела на меня, но я пока ничего не мог придумать. Я стал перетряхивать рюкзак в надежде найти что-нибудь подходящее. Вдруг я нащупал пластиковые вставки, предназначенные для жесткости стенок рюкзака. Я быстро вытащил одну вставку и повертел в руках. Пластик представлял собой тонкую, в меру жесткую пластину где-то 30 на 15 сантиметров, которая хорошо гнулась. Я скрутил из неё воронку, которая получилась с широким горлышком и узким сливом. Я вставил импровизированную воронку в горлышко бутылки и показал маме.

— Но как я смогу? — спросила она, — у меня рук не хватит, чтобы это держать.

Чтобы все получилось, надо было одновременно удерживать воронку, чтобы пластик не возвращался в исходное состояние, а также направлять её в слив в горлышко бутылки.

— Мам, я помогу тебе, — сказал я, — я буду держать воронку с бутылкой.

— Но... но ведь ты увидишь мою... — смутившись, ответила мама, — в общем как я выгляжу без трусов.

— Ну а как по-другому?

— Я не знаю... Ладно, давай. Сил уже нет терпеть.

Я вылил газировку в щель между створками дверей лифта, и приготовил воронку с бутылкой к применению. Я показал маме готовую конструкцию. Мама глубоко вздохнула и стала расстёгивать свои брючки. Она спустила их до пят и осталась в одних черных трусиках. Чуть помедлив, мама спустила и трусики. Мамочка стояла передо мной без трусов, она подобрала повыше блузочку, чтобы та не мешала.

— Давай быстрей, а то сейчас уже побежит. Я буду держать руку около кнопки, если вдруг лифт поедет, я остановлю его.

В тесноте кабинки было сложно удобно разместиться вдвоем. Я спустился на корточки, и попытался эту конструкцию приспособить между маминых ног.

— Неудобно, надо шире поставить ноги, — сказал я.

Мама оперлась спиной на стенку, немного присела и широко поставила ножки. Теперь ничего не мешало подобраться к писечке (я не могу называть её иначе). Она находилась прямо на уровне моих глаз. Конечно же, даже не смотря на тусклое освещение кабинки, я пожирал глазами этот невероятный вид. Волосики были не длинные, видимо мама их подстригала, поэтому было довольно хорошо видно, как мясистые малые губки слегка разошлись. Для меня, ещё ни разу, не видевшего женскую письку вообще, такой вид был за гранью реальности. А то, что это ещё и моя мама, делало ситуацию не просто пикантной, а безумно волнительной. Я старался не выдавать своего возбуждения, понимая, что маме итак сильно неловко. В штанах в невероятном напряжении находился мой небольшой член. Я тоже хотел писать, но пока ещё было терпимо.

—