Вынужденная мера

Постарайся не забрызгать одежду, — сказала мама, — давай быстрей.

— Мам, откуда ты писаешь? — спросил, рассматривая длинную щель в её промежности, — чтобы я подставил куда надо.

— Вот отсюда, — указала пальчиком мама и раздвинула губки.

— Давай, я гото... — не успел закончить я.

Я с удивлением смотрел, как между раздвинутых малых губ вылетает мощная струя, ударяющая о стенки воронки. Я ощутил запах мочи, мне он показался даже приятным. Сказать, что это было удивительно, значит, ничего не сказать. Второй рукой, которой я держал бутылку, ощущалось тепло от поступающей жидкости.

— Уххххх, — глубоко вздохнула мама, — я уже думала, не дождусь.

Мама все писала и писала. Литровая бутылка быстро наполнялась, и я уже стал волноваться, что этого объёма не хватит. Постепенно струя стала ослабевать и мамочка, сокращая мышцы, избавлялась от остатков содержимого мочевого пузыря, пускала последние струйки.

— Я закончила, — тихо сказала мама, — убери аккуратно, не облей нас.

Я убрал конструкцию на пол и закрутил пробку бутылки, пластиковую воронку аккуратно развернул в исходное состояние. После этого все было убрано в рюкзак, стоящий в углу.

Мама еще несколько секунд стояла неподвижно в той же позе. Достав из кармана носовой платок, она протерла промежность и кинула его в рюкзак. Уже спокойно, не торопясь, мама надела трусики, поправила их, а за ними и брючки. Осмотрев на себя, мама убедилась, что никаких следов не осталось.

Минут через сорок нас всё же вызволили из заточения. Мама долго отчитывала ремонтников, но те лишь невнятно оправдывались, а я рюкзаком прикрывал свой стояк. Нам пришлось вернуться домой. Я быстро рванул в туалет, во-первых, сильно хотелось писать, а во-вторых, нужно было разрядить свой член. После этого я вылил содержимое бутылки в унитаз.

— Я сам сбегаю на рынок, — сказал я, выйдя из туалета, — сделай мне список.

Мама молча дала список, деньги и сумку, и я полетел за покупками. Вернувшись домой, я застал маму сидящей на кухне. Она была в домашней одежде, просто сидела и молчала.

— Мам, ты чего? — деликатно поинтересовался я.

— Мне так стыдно никогда не было, — ответила она, не смотря мне в глаза. Не говори про это никому. Хорошо?

— Не буду.

Мама продолжила молча сидеть, а я решил, что сейчас не стоит её трогать. Три дня она ходила молчаливая, отвечала домашним односложными фразами. Отец с братом спрашивали меня, что случилось. Я отшучивался, и делал вид, что ничего не произошло и всё хорошо.

Среди недели я вернулся домой из школы. Мама была одна, она накрыла стол и позвала меня. Мы сели обедать. Она молчала, но было видно, что хочет что-то сказать.

— Шурик, извини меня, — сказала мама, посмотрев на меня, — я после родов не могу долго терпеть.

— Мам, престань, — пытался я её подбодрить, — ничего смертельного не случилось, просто такие сложились обстоятельства. Я всего лишь помог тебе.

— Когда мать ссыт чуть ли не в ладошки своему сыну, и тот видит её пиз... письку во всей красе, это совсем ничего