Поэтесса

вы пока тренируйте интимные мышцы...

— Вы даже больший циник, чем я, — призналась она, когда наши губы разъединились.

— А вы гораздо изощрённее, чем я предполагал, — вернул я ей комплимент — мне даже делать ничего не приходится, вы всё делаете сами. Вы меня практически изнасиловали.

— Вот так лучше, — пробормотала она немного спустя, закрыв глаза.

Её руки обнимали меня за шею. Я пыхтел. И мне ещё приходилось вертеть головой на триста шестьдесят градусов, чтобы наши развратные действия не стали достоянием широкой общественности.

— Какая же вы всё-таки бесстыдница. С верхних этажей всё видно. Вы не боитесь, что ваш муж наблюдает сейчас за вами в бинокль?

— Он ещё спит, — сообщила она, учащённо дыша — скажите ещё что-нибудь такое.

— Вы ведь живёте поблизости. Знакомые могут вас увидеть и рассказать мужу. Что он с вами сделает?

— О, вы не представляете! Будет грандиозная сцена ревности... Мне опять придётся оправдываться и плакать.

— Опять. Понимаю. Адреналин, дополнительная стимуляция?

— Адреналин, эндорфин... Я упиваюсь своей испорченностью... Прямо сейчас...

— Ты развратница и бесстыдница. Ты шлюха. Интеллигентная шлюха.

— Да, говорите так обо мне. И ударьте меня по попе, пожалуйста!

— Сучка похотливая, тварь бесстыдная, нравится тебе так? А так?!

— Ммм... Да... Хорошо... Ещё, пожалуйста...

— Ах, ты блядь, опять мужу рога наставила, да? Довольная придёшь к нему, вся такая белая и пушистая, а сама только что трахалась в кустах с незнакомым мужиком!

Она закрыла глаза, застонав от наслаждения.

— Чтобы тебе мужа было слаще целовать... Давай на колени встала, быстро! Ебальник открыла, ну! Принимай давай... Давай, шлюха, соси!

Мой член трахал её рот, обрамлённый губами, розовыми от перламутровой помады. Она смотрела на меня снизу вверх, как полная лояльности к хозяину сучка.

— Оберни губами зубы и встречай язычком мою залупу! Давай, крути язычком вокруг!

Я пыхтел, мой член трахал её только своей головкой, а она старательно работала языком. Кончая, я ухватил её за волосы и вдвинул свой член ей в рот до отказа. Она закашлялась, стоя передо мной на коленях.

— Обоссу тебя в следующий раз, хорошего помаленьку. Придёшь домой, напишешь стих и посвятишь мне, ладно? Я проверю!

Оглянувшись, я увидел поблизости её юного поклонника, который, пытаясь спрятаться, наблюдал за нами всё это время.

— Привет братан! Что стоишь как неродной! Подгребай к нам.

Паренёк нерешительно подошёл.

— Давай поближе, а то с дорожки будет видно. Ну ближе! Она тебя не укусит. Правда, поэтесса? Теперь отсоси у своего поклонника. Он заслужил.

Послышался звук расстёгиваемой молнии.

— О, Господи! — торопливый, восторженный полувизг-полушёпот пацана.

У него тряслись ноги, он всхлипывал как щенок, в то время как голова его госпожи совершала характерные движения взад и вперёд перед его промежностью.

— Ла... Госпожа Ла... Лариса Сергеевна! А! ААА!!!

Парень уже не сдерживался, из всех сил вцепившись любимой писательнице в волосы и сношая эякулирующим членом её кашляющий рот, в то время как из её носа высмаркивались белесые сопли спермы. Я стоял, скрестив руки на груди.

— Хорошо. А теперь обоссы