Ожерелье Киприды. Строфы 154—175

И вот однажды утром ранним,
Когда в числе других рабов
Я убирала дом Павсания,
Какой-то странный разговор
Я вдруг услышала случайно
В соседнем зале... Этот мир
Жесток к страданьям нашим... Тайна,
Что как позор мой брат хранил,

Открылась мне тем теплым утром
В пустой досужей болтовне,
Которой тешилась прислуга...
Их слово каждое во мне
Такою болью отзывалось,
Что потемнело вдруг в глазах...
На части сердце разрывалось...
Но не смолкали голоса...

Я вдруг узнала то, что знали
В именье все, кроме меня:
Что как с ума сошел Павсаний;
Что скоро уж средь бела дня,
Ничьим присутством не стесняясь
(И верно, что уж тут скрывать
От всех?) иметь он будет брата;
Что невозможно стало спать

Несчастной страже, что покои
Должна хозяина хранить;
Что видно ждать уже недолго,
Когда поселится он в них;
Что тот покой из ночи в ночь
Он страстным криком оглашает;
Что в доме все его давно
Хозяйской шлюхой называют...

И на меня известья эти
Катились словно камнепад...
Решила я, что это сплетни...
Не мог пойти на это брат...
Один из стражников заметил
Меня в углу... Он проходил
Случайно мимо в это время...
Наверно в доме он один

Не изнывал от томной страсти
И не заигрывал со мной...
Являл лишь доброе участье
Мне в ту минуту взгляд живой.
Меня на свет он молча вынес,
И с состраданьем вопросил,
Что за несчастие случилось.
И вдруг скрывать не стало сил...

Из глаз источник вдруг пробился
Давно носимых в сердце мук,
И как дитя в слезах залившись,
Я рассказала все ему...
Он лишь смотрел... И в этом взгляде я читала,
Что утешать меня не в силах он ничем,
Что только правду в это утро я узнала...
Одно лишь горько вопрошала я: — Зачем?...
Кто может это мне сказать?...
И как — то странно
Он посмотрел вдруг на меня:
— А ты не знаешь?...

Ведь это все из-за тебя... Грозил Павсаний
При непокорности его тебя отдать
На развлечение рабам, и обещанье
Готов был в случае отказа он сдержать
Без промедления... — За что же?...
За что?... О боги!... Нет, поверить
Я не могу... То невозможно...
Неужто вправду хуже зверя

Чем человек на свете нету?
За что, Эвмен?... Иль я с ума
Схожу сейчас?... Но мне ответа
Никто не дал. Его сама
Нашла я в сердце потрясенном.
Вдруг стало ясным мне все то,
Что раньше ум мой ослепленный
Не мог понять... И лишь — за что? —

Ответа не было... В то утро,
Когда свершилась эта сделка,
Боясь, чтоб бешеным поступком
Мой брат чего-нибудь не сделал,
Павсаний стражника припрятал
В своих покоях... Так невольно
Всему свидетелем он стал вдруг...
Рассказу честному Мирона

Не верить было невозможно...
— А что до криков, — он сказал, —
То не кричать — себе дороже.
Уж если взялся ублажать,
Всему придется научиться...
Хозяин любит, чтоб под ним
Твердил одно лишь твой братишка:
— Еще, мой добрый господин...
И чтобы кричал сильней в экстазе...
Он это требует всегда...
Он любит власть, и этой страсти
Он не скрывает никогда...

Я больше слушать не могла...
Все словно в страшном сновиденьи...
О, лишь теперь я поняла
Причину поздних пробуждений...
И почему ему теперь
Дают вечернюю работу...
Я словно вихрь открыла дверь...
Едва проснулся он... О боги...

Меня увидев, приподнялся он,
Но не успел он и вздохнуть,
Как жгучей болью раздираема,
Ему я кинулась на грудь.
И как листок приникнув к брату,
В слезах твердила лишь одно:
— Зачем?... Зачем?... Вонзить стократно
В него хотелось мне как нож

Вопрос свой горький... Испугала
Тогда