мы не разговаривали, просто наслаждались ветром и криками птиц.
Мне нравилось держать Марианну за руку. Меня успокоило, что по крайней мере такую степень физической близости я мог иметь с ней без гнева и боли, кипящих внутри меня. Очевидно, что это было далеко от занятия любовью! Но казалось хорошим первым шагом.
Через некоторое время мы вернулись на веранду, выпили еще немного чая со льдом и потратили несколько минут на разговоры о другом. Я пропустил пару наших еженедельных звонков детям в понедельник вечером, и Марианна рассказала мне, как у них дела. Она сказала им, что я был в командировках, поэтому у них не было повода узнать, что я ушел из дома. Я ценю, что она так поступила.
Конечно, в конце августа, когда они вернутся, возникнет проблема. Если бы я все еще жил в квартире, нам с Марианной пришлось бы серьезно поговорить о том, как объяснить им ситуацию. Но у нас все еще было несколько недель, прежде чем мы с этим столкнемся.
Тогда я сказал:
— Марианна, это был хороший день, но мне пора идти. — Я думал добавить, что у меня запланировано свидание с Кэрри, но это казалось слишком жестоким, поэтому я сдержался.
Но это не имело значения — она сразу же спросила:
— Ты увидишься... с Кэрри сегодня вечером? — Я кивнул и увидел, как слезы возвращаются в ее глаза.
— Извини, Марианна, — это все, что я сказал. Я не собирался обещать, что перестану видеться со своей воображаемой любовницей.
— Том, мы можем... поговорить еще... скоро?
— Конечно, — ответил я. — Как насчет вторника, послезавтра? Почему бы тебе не вернуться ко мне в квартиру на ужин?
— Хорошо, — хлюпнула она. — Думаю, мне нужно поговорить с тобой о Кэрри. Я пыталась не думать об этом, но мое воображение делает мою жизнь несчастной. Может быть, если ты на самом деле расскажешь мне... о ней и о своем... с ней времени вместе, я буду немного менее несчастной и напуганной.
— Меня это устраивает, Марианна.
Мы договорились, что на этот раз мы разделим ужин: Марианна принесет салат и десерт, а я сделаю все остальное.
— Том, ты не мог бы оставить мне свой список? Думаю, мне следует его перечитать и еще немного подумать. — Я был доволен ее просьбой и, естественно, согласился.
Уходя, я поцеловал ее в щеку, а она одарила меня грустной, несмелой улыбкой. Я не знал, как к этому относиться, но было ясно, что в этот момент Марианна была более несчастна, чем я. Я не мог не думать, что это — прогресс.