Довлеющие фрагменты чрезмерных впечатлений

(прямо на мамин нос!) жиденькие струйки. Я не понимал, что происходит, но мне было достаточно того, что Саня дёргается, будто его бьёт электрошок. Я же хохотал как ненормальный.

У меня и в мыслях не было думать что-то плохое ни о маме, ни о Сашке. И когда теперь я вспоминаю золотистые волоски под подолом маминой ночнушки, у меня всплывают самые чистые, самые светлые воспоминания. Это был замечательный опыт. Счастливые моменты моего детства.

Друзьям я никогда не говорил ни о чём, что могло бы выдать что-то двусмысленное. Хотя, как я сказал, никакого страшного секрета из этого не делали. Я даже не совсем уверен насчёт папы. Однако здесь у меня лишь догадки. И кое-какое воспоминание...

Помню, в одну из ночей у родителей всё ещё горел свет. Штука в том, что папа приехал днём ранее и уже был дома, но сашкина постель была расправлена, а след его самого простыл. Это было странно, и я не знал, что и думать. Однако я был уже достаточно взрослый, чтобы улавливать двусмысленность ситуации в нашей семье. А потом я, кажется, уснул, и уже во сне увидел, как папа прошёл мимо нашей двери, и на нём не было никакой одежды. Ещё помню, как открылась дверь в туалет: свет вспыхнул на короткое время и погас. Больше — ничего.

А перед этим помню весёлые голоса. Мамин смеющийся голос. Те тревоги, которые она, может, и хранила где-то в глубине, папа излагал в крайне дурашливой форме. И было непонятно, всерьёз он или не очень. И Сашкина реплика «Только не подозревай меня, пап, хорошо?» пришлась очень даже к месту. Было даже несколько неуютно от того, насколько она пришлась к месту. И, помнится, мама начала даже оправдываться. Но не так чтобы беспокойно, а несколько вяло, будто бы на всякий случай, дабы исправить возможную сашкину оплошность, если та имела место быть. Однако я тогда слишком быстро выкинул всё это из головы. Втроём они не мешали мне заниматься моими делами, ведь я с друзьями был в комнате — мы пользовались незанятым компьютером.

Не знаю, как всё было на самом деле. Наверно, мама намекнула ему. Или сказала прямым текстом. Не знаю. Может, папа в какой-то момент сам понял. Наверное, есть в этом что-то неоднозначное: допустить элемент непотребства во внешне благополучную семейную жизнь. Ну, а что более непотребного можно представить? Целые пласты отношений врезаются один в другой, мерцания хаоса искрятся на их смятых краях... Хотя, может, дело совсем не в этом. Может, другого выбора просто не оставалось.

Как бы то ни было, говорить на эту тему, — на тему «знает ли папа», — мама избегала, хотя прочего никогда не утаивала. Мы, например, свободно говорили о всех «частностях», связанных с Сашкой. И только сам Сашка однажды проболтался мне о чём-то, о чём возможно и сам не хотел. Мне было ни к чему это знать, поэтому углубляться в это я, по 

---

Инцест, Наблюдатели

---

Вернуться назад