Довлеющие фрагменты чрезмерных впечатлений

возможности, не буду. Про себя лишь отмечу, что при упоминании тёти Ирины мне вдруг стало как-то особенно не по себе.

Поймите меня правильно, я тоже был подростком, мне в голову тоже приходили самые разные мысли, в том числе «те самые». И не буду врать, был период в несколько месяцев — точно не больше. Период, когда я не всегда просыпался в своей кровати. Не каждое утро. И, да, не всегда на мне были трусы.

Я готов признать это за слабость. Тогда мы с Кристиной ещё не начали по-настоящему быть вместе. Уверенности в нашем будущем у меня ещё не было. И я смутно беспокоился, что другой возможности может не быть. Я не хотел изменять даме своего сердца.

Знаю, это звучит как оправдание, но мне, честное слово, стыдно. Особенно из-за того, что я просил маму никому не говорить, имея ввиду, конечно же, Сашку. Она отнеслась к моей просьбе вполне серьёзно, но Сашка всё равно потом как-то понял.

На задворках моего сознания живёт восторг, который я постарался отодвинуть подальше. Сложный клубок, завязанный из переживаний одновременно и сексуальных, и... каких-то других. Не знаю, как объяснить. Подобным фантазиям не место в действительности. И мамин вопрос «фантазировали ли я об этом?» не должен был повлечь за собой никакого ответа. Однако я что-то промямлил. По-моему, я так и сказал: фантазии это фантазии, а жизнь это жизнь.

Восстанавливая сейчас всё это по памяти, я не помню, чтобы я не был до конца принципиален. И всё же вопреки этому я без труда вспоминаю и всю нашу последующую рутину, в равной мере неуклюжую, сколь и упоительную. Поцелуи, которых я стеснялся всё меньше, потому что видел: это приятно не мне одному, и, значит, не на сто процентов плохо. (Своё удовольствие я готов был считать «плохим»).

Ночь поглотила меня незаметно, а наутро я не испытал ничего. Или, во всяком случае, ничего, о чём так сильно переживал. Только спокойствие. Хмурое спокойствие на фоне дикой эрекции. Лёгкая дрожь. Обжигающая похоть, маскирующаяся под лёгкую дрожь.

И могла ли мама быть ещё более вульгарной, чем когда... Наверно, она делала это нарочно, чтобы смутить меня. Я не смог сказать ни «да», ни «нет». Возможно, я даже покраснел. Она же, перевернувшись на живот, привстала на коленки, вверяя мне свою заднюю часть. «Нравится ли мне её жопа?» При всей банальности, этот вопрос привёл меня тогда в восторг. Я жадно обнял её за бёдра и в порядке очереди чмокнул упругие округлости ягодиц. А она продолжила говорить непристойности, вплетая куда ни попадя жутко возбуждающие фразы, намекающие на то, что, по секрету говоря, попка у неё самая что ни на есть рабочая. Они (то есть она и Сашка) пробовали этим заниматься ещё во времена совместного просмотра порнофильмов, когда он учился в ***м-***м классе.

И это было странно. Всё это бесстыдство. И мысли о том, как мой брат «пялил» нашу маму, а я 

---

Инцест, Наблюдатели

---

Вернуться назад