Нечисть

Стоило на секунду прикрыть глаза, как в сознании всплывали наглые, похотливые, сытые лица.

Так я валялась и валялась, пока где-то в глубине души не возникло ощущение чего-то потустороннего. Комната наполнилась тревожным эфиром и стало не по себе. В дверь настойчиво постучали.

На пороге стояла соседка баба Валя и нерешительно топталась.
— Танюша, измерь мне давление. Мой цифровой аппарат забарахлил, а стрелочным я не умею. Плохо слышу.

В её облике чего-то не хватало. Или же присутствовало нечто непостижимое для моего понимания. Однако, не придав этому значения, я впустила соседку и провела на кухню. Мне надо было выговориться, хоть кому-то излить душу. Я рассказывала и рыдала, а баба Валя гладила меня по голове и приговаривала:

— Ничего, всё будет хорошо.

— Где-ж правда на свете?

— Послушай. Отпусти душу. Когда-нибудь им это отольётся. Просто забудь.

— Забыть? Да это на всю жизнь останется! Как людям в глаза смотреть? Теперь одна дорога — на панель.

— Время лечит. В этом мире все события предопределены. Что случилось, должно было случиться. Тебя могли убить, но ты жива. Утешайся этим.
— Лучше бы убили.

— Не нам решать, когда нам уходить. Есть тьма, и есть свет. Есть бог, и есть дьявол. Есть слуги божьи и приспешники сатаны. Местью занимаются тёмные силы. А бог велел прощать. Ты хочешь мстить?

— Они должны понести наказание. Им всё сходит с рук потому, что они сынки влиятельных людей. Завтра они ещё кого-нибудь изнасилуют. Они так развлекаются.

— Хорошо. Но помни. Обратного пути в этих делах не бывает. Они наполовину не делаются, и ничего нельзя будет изменить. Ты вещи, в которых тебя насиловали, не выбросила?

— Нет. Отстираю. Сгодятся ещё.

— Давай сюда.

Я принесла из ванной кулёк и отдала его бабе Вале.

— Я сейчас уйду, но скоро вернусь, а ты сиди и жди.
Явившись снова, баба Валя положила на пол пакет. Глаза её странно блестели желтоватым огнём. Она вручила мне лоскуток.

— Его сожги прямо сейчас. А остальное сожжёшь до восхода солнца в открытом поле. В пакете три куклы, я сшила их из твоих вещей. И три булавки. Но перед тем, как сжечь, втыкай булавки в куклы, поворачивайся вокруг и приговаривай: «Кто меня испортил, отправляйся по ту сторону». Каждую куклу проткни трижды, оставь в них булавки, и сожги. От них останется зола. Её прикопай в центре пепелища. Постарайся вложить в ритуал всю душу. Тогда будешь услышана.

— Хорошо, только не верю я в это.
— Делай, как я сказала. После, никуда не сворачивая, возвращайся домой и сиди тихо. Из дома выходи только на другой день.

На следующее утро, встав затемно, как наказала баба Валя, я отправилась мстить. Зайдя за трассу далеко в поле, я приступила к колдовству. Если честно, в эту, казалось чушь, считалку, игру, я не очень-то верила. Какие-то куклы из детской песочницы. Булавки ржавые. Вкладывала ли я душу? Наверное да, потому что мне это было нужно. Хотя бы психологически. Я