Хейстак Вилледж. Глава 3: Соколиная охота

слышны далеко за пределами его дома (благо, он находился в некотором отдалении от города). Собравшись с силами, шериф делал последние, завершающие рывки. И вот он, несильно отстав от любовницы, получил свою честно заработанную награду, бурно излившись во все еще пульсирующее влагалище. В тот момент ему казалось, что он никогда не чувствовал себя так хорошо, что никогда он больше не сможет испытать настолько замечательный оргазм. Впрочем, так оно и вышло...

Когда вершина наслаждения была достигнута, Генри чуть не привалил собой женщину, но изловчился и упал рядом с ней, тяжело и часто дыша. Оба были мокрыми и липкими от пота, не в последнюю очередь благодаря небывалой для апреля жаре. Постельное белье под ними взмокло, в ногах валялась скомканная простыня. Генри взял с тумбочки сигарету и закурил, так и лежа на кровати. То, что нужно после хорошего секса... Тут Джейн прижалась к нему, как кошка, шаловливо водя ножкой по его ноге и поглаживая ладошкой его грудь. Такого он, честно сказать, не ожидал от женщины, которая час назад, по всем признакам, его ненавидела. Неужели один славный трах так основательно изменил ее отношение? Пока он думал об этом, Джейн ловко отобрала у него сигарету и сама от души затянулась. «Вот плутовка!», подумал шериф и легонько, безобидно щелкнул ее по носу, вызвав у нее игривый смешок.

— Мне вот одно покоя не дает. Идея это была моя, уговаривал и соблазнял тебя я, а в итоге такое впечатление, что тряхнула меня ты.

— Так и есть, Генри. Так и есть, — улыбалась Джейн. Затем, сделав мечтательное лицо, поведала: — Так уж вышло... Это мой первый секс за все время пребывания в Хейстак Вилледж... Ну, и на ферме Хопкинсов.

Шериф напряг память, вспомнил, когда рыжая красавица объявилась, израненная, во владениях Уильяма Хопкинса, и присвистнул. Десять месяцев. Так долго жить без интимной близости с мужчинами, и так долго идти к оргазму. Ему еще повезло, что она его до смерти не затрахала.

— Неслабо. Это получается, я тебя в какой-то степени девственности лишил? — предположил Генри, и Джейн рассмеялась. Какой приятный у нее смех, куда приятней отборной ругани, которая куда чаще срывается с этих тонких губ. — Вот видишь! Я же говорил, все будет в ажуре. А ты еще не хотела, хотя без мужика уже, наверное, крыша начала ехать. Знаешь, что я тебе скажу, детка? Ты самая дикая кобылка из всех, что мне приходилось объезжать.

— О-о, я польщена! Великий и Могучий Генри признал меня самой дикой кобылкой! Я обязательно упомяну это событие в своей автобиографии. — Мужчина скривил губы в притворной обиде, и Джейн хихикнула и сочно чмокнула его в гладко выбритую щеку. — Ладно, я прикалываюсь. Ты тоже хорош. — Тут она немного посерьезнела. — Я все хочу спросить... Может быть, это не мое дело, но... У тебя ведь есть жена. Я ее видела, и она очень красива. Так зачем тебе все