Первоцвет

посмотрела на него, словно изучая его черты.

И вдруг смутилась чего-то, закрыла лицо ладошками.

— Ты чего, Машка моя? — улыбнулся он.

— Я... скажи, ты... не думаешь обо мне плохо? — неожиданно спросила она.

— Конечно, не думаю! — Александр смотрел ей прямо в глаза. — Ты самая чистая, самая нежная, самая красивая на свете! Ты моя жена. Я люблю тебя, Машенька!

Её губы опустились ему на глаза.

— Товарищ лейтенант, — прошептала Мария, — и я люблю вас... Ваши синие глаза... всё-всё, что у вас есть... каждую клеточку...

Она легла, прижавшись к его плечу, позволила крепче обнять себя и уже сонно прошептала:

— Я буду тебя ждать... только ты недолго... Ладно?

— Ладно, маленькая... Я быстро... — отвечал Дунаев охрипшим голосом.

Он тоже провалился в сон. Проснулся от её поцелуев. Мария нежно целовала его живот.

— Машка, — выдохнул он с улыбкой, — что ты со мной делаешь?

— Я просто хочу... ну, вот как ты со мной... — смутилась она. — Можно? — взмахнув ресницами, уставилась на него своими глазищами.

— Можно, можно, Машенька, тебе вообще всё можно, — расплываясь в блаженной улыбке, раскинулся он.

Когда её ладошка легла на его уже напрягшуюся плоть, он застонал. Изящные пальчики осторожно, едва касаясь, охватили стержень, словно это была величайшая драгоценность.

— Маш, — прохрипел Дунаев с глупой улыбкой, — сожми его посильнее, не бойся... и подвигай ручкой.

Она послушалась его, от усердия высунула кончик языка, облизала губки. Воспаряя от её нежных прикосновений, Александр улыбнулся. Личико Маши было такое забавное, что захотелось прижать её к себе и зарыться лицом в пушистые косы. Но сейчас все его чувства сосредоточились только там, внизу, под её неумелыми, но такими ласковыми ручками.

И вдруг тёплые пухленькие губки опустились на стержень, запорхали вверх-вниз по всей его длине, язычок заскользил по вздувшимся венам, ласково погладил кисеты. А потом она всосала головку.

— Машенька, возьми его поглубже, — почти простонал Александр.

И опять она исполнила его желание. Стала насаживаться ротиком на уже нетерпящую плоть.

Ощутив, что очень скоро настанет предел, Александр схватил Марию, страстно поцеловал в яркие припухшие губки, ворвался языком в ротик. Завёл руку между её ножками. Там всё было мокрым, пунцовая раковина плавилась от жара. Окунув пальцы в нектар, он провёл ими по её губам и вновь поцеловал любимую. Она извивалась в его объятьях и стонала, вращая попочкой.

Наклонив Марию вперёд, обнимая тонкую талию, Дунаев мягко вошёл в неё сзади. Сразу задвигался в очень быстром темпе. И уже вскоре излился очередным горячим потоком. Исступлённая Мария лежала в его объятьях.

До рассвета оставалось совсем немного. Но они ещё успели заснуть. Дунаев привычно проснулся вовремя. Несколько минут любовался личиком спящей Маши. Такое спокойное, по-детски нежное и беспечное. И так не хотелось её будить. Однако он нежно коснулся губами розовой щёчки.

— Машенька, — прошептал на ушко, — девочка, нам пора.

— Уже? — ясный взгляд упал на его лицо, излил тепло в его глаза.

— Нам надо спешить, — улыбнулся он и добавил: — Жаль, что тебе негде помыться...

— Я не хочу, — покраснела