Прыжок Веры

всё крутит, еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться к ней. — Тебе придётся выбрать — куда прыгать. В одну сторону ты всегда успеешь, тем более, что это навсегда. А в другую — ты ничего не знаешь наперёд. Всегда, слышишь — всегда — есть шанс на лучшее. Пока ты жива.

Вера уже не плачет, а почти ревёт, как маленькая девочка. Либо сейчас...

Я рывком бросаюсь к ней и, обхватив за пояс, втягиваю внутрь, падая на спину. Больно стукаюсь об пол, получаю Вериной головой в скулу. Но это мелочи. Вера плачет рядом.

— Давай-ка умоемся, — говорю ей.

Вера, всхлипывая, кивает, вытирая слёзы. Замечает начинающую краснеть скулу. Округляет глаза:

— Это я тебя так?

— Не страшно, — успокаиваю я. Но Вера уже бежит в кухню, хлопает дверцей холодильника. Возвращается с чем-то ледяным в полотенце, прикладывает к скуле.

— Спасибо, — говорю я. — А теперь я позвоню маме твоей.

Вера отводит взгляд и напрягается.

— Алло, Лиза, — говорю я. — У нас всё хорошо, скоро домой поедем. Вера тут. Да, конечно.

Передаю Вере телефон. Она берёт трубку, глубоко вдыхает и говорит:

— Алло. Да, мам... Прости... Я тебе дома всё расскажу, можно?... Нет, всё в порядке... Ну что ты, нет же, конечно... Ладно, мам, пока...

Отдаёт мне телефон. Я беру его и обнимаю Веру, прижимая к себе. Целую в темя.

— Вера, всё будет хорошо.

— Откуда ты знаешь?

— Я надеюсь. И постараюсь сделать всё, что смогу, чтобы так и было.

По дороге к дому Вера сначала молчала, затем немного оттаяла. Даже немного посмеялась, не преминув дотронуться до меня. Как до своего мужчины, это уж я понимал.

А вот на въезде в город её опять сковало, предстоящий разговор с матерью и, хуже того, неясные перспективы, нависали как тучевые облака.

— Вера! — Лиза бросилась к дочери, обняв её. Отстранилась, бегло осмотрела лицо, всю саму. — Что случилось? У меня чуть сердце не оборвалось!

— Мам, всё хорошо, — слабо улыбнулась Вера, отыгрывая чуждую ей мизансцену «возвращение блудного отпрыска». — Потом поговорим, можно?

Выбегает радостная Соня, игравшая в комнате:

— Ты венулась, Вела! А мы тебя здали! Тепель игать будем!

— Конечно, — улыбнулась та, приседая и обнимая сестру.

Вечер понемногу выпускал меня из своих объятий, оставляя все слова на потом. Надо только их найти, эти нужные слова...

Ложась спать, я уже знал, что всё должен сказать Лизе именно сейчас, перед сном. Не утром, чтобы она выспавшаяся была, не днём. А именно сейчас. И пусть я пожертвую её сном, но, быть может, что-то Лиза решит.

— Лиза, я должен с тобой серьёзно поговорить, — начал я, когда довольная жена устроилась у меня на плече.

— Что такое? — встревожилась она, поднимая голову и глядя на меня.

И я рассказал. Без подробностей, но всё без утайки. Как ножом по сердцу было видеть её меняющееся лицо. На неё вывалили правду, которой не пожелает ни одна женщина.

— Нам с тобой, но тебе в первую очередь, надо решить — как мы хотим дальше жить, — сказал я после всех слов рассказа. — С