Любовь, которую хочешь ты

веки в знак того, что знает, как именно можно меня развлечь. Мне нравится причинять боль. Не унижать, не превращать в безвольную куклу. Боль — простое, чистое чувство. Кто знает — тот меня поймет.

— Тогда извольте проследовать в спальню! — говорю я моему подопечному, и мы направляемся в другую комнату. Конвоируя Алексея, осматриваю его сзади. Пока что не видно ни кровоподтеков, ни просечек, всего лишь несколько ярких полос; значит поработать с Лешкой можно вполне основательно. Оказавшись возле кровати, он догадливо ложится на живот, вытянув руки перед собой. Можно взять наручники и пристегнуть к кольцу, вкрученному в изголовье, но мне не хочется этого делать. Куда приятнее видеть человека способного контролировать себя без всяких пут. А сила воли ему понадобится, вся его сила. Присаживаюсь рядом, задумчиво провожу рукой по его спине, оставляю ладонь на пояснице.

— Ты мне не нравишься, Леша. Нет, руки-ноги-мышцы — тут все на местах. Но это твое полное согласие со всем, что бы я ни делала...

Это похоже на изматывающую головную боль, когда хочется изо всех сил сдавить виски, только бы она, наконец, прекратилась. Гадко, неуютно, как может быть в маленькой душной комнате, прострелянной июльским солнцем, где в воздухе плавает неоседающая пыль. Так чувствуешь себя, если рывком, на пределе сил, подымаешь с земли что-то очень неудобное, выскальзывающее из рук, ненадежное. Именно ненадежное! Я не понимаю Алексея, так же, как и других, тех, кто получает удовольствие от того, что их мешают с грязью. Я их ненавижу... И именно это притягивает их ко мне. Дистиллят ненависти...

Поднимаюсь, встаю справа от кровати. Ты этого хотел? Сейчас получишь. Думай, что хочешь!

Хлыст режет воздух, а спустя мгновение — кожу на спине Алексея. Ватная тишина. Но через мгновение я слышу:

— Спасибо, Хозяйка...

Мне показалось или он действительно улыбался при этом? Свист, удар — и опять:

— Спасибо, Госпожа! Еще. Пожалуйста...

Становится страшно. До озноба. Может быть, он сумасшедший? Подхожу ближе, замечая побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в матрас. За волосы поднимаю голову Алексея и внимательно рассматриваю лицо. Он тем временем смаргивает слезы и действительно улыбается. Широкой счастливой улыбкой. Это — последнее, что я хотела бы видеть сейчас. Что угодно, но только не спокойное удовольствие. Псих, идиот, не буди во мне зверя!..

Разжимаю руку, опять становлюсь в метре от кровати. Взмах, свист плетеной кожи, чмокающий щелчок от соприкосновения с телом. Еще, еще и еще раз. Алеша не успевает за моим ритмом: откидывает голову назад, давя врущийся крик.

— Хозяйкааа!

Нет, это не просьба к остановке, как раз наоборот. Леша играет в опасные игры. Кто кого. Конечно я, как всегда и со всеми. Спина Алексея прочерчена пятью яркими линиями. Капля крови стекает по боку. Наверное, это щекотно. Щекотно?! До того ли ему сейчас?!

... Взмах, свист, удар. Две, три, четыре новых полосы. Алеша вдавливает лицо в подушку, мыча что-то нечленораздельное, то ли «а-а-а» то ли «да-а-а». А нужно просто сказать «нет» — и все моментально прекратится.