Раб

а не у себя — в их комнате по вечерам было совершенно тихо — и надеялся, что одна из новеньких привлекла внимание хозяина. Оказалось, что зря.

Я вошел в пустую спальню и присел на кровать. Хозяин в последнее время пред отъездом не требовал от меня «позы готовности и покорности», поэтому я просто встал, когда он вошел. Прикрыв дверь, он шагнул ко мне, обхватил одной рукой за плечо, второй притянул голову и впился в губы. Он не торопился овладеть мной, хотя я видел степень его готовности и желания. Он целовал меня, гладил, рассматривал, снова целовал. Наконец уложил на бок, спиной к себе:

— Раздвинь ноги.

Я повиновался, почувствовал его руку на ягодицах, на анусе. Он вошел в меня, замер, потом начал медленно двигаться. Я отвык от этих ощущений, от боли. Помимо воли напрягся, но он не дал мне отодвинуться, придержав за бедро. Его рука привычным движением обхватила мой член.

— Я хочу, чтобы ты кончил подо мной. — Он не проговорил, а прошептал мне в ухо эти слова, поцеловал.

А я неожиданно почувствовал прилив возбуждения. Я не понимал, что происходит, да и не думал ни о чем. Все мои чувства обострились, движения его ладони на моем члене доставляли невероятное наслаждение, я застонал и сам начал двигать задом, насаживаясь на его член. Каждое мое движение приближало мою разрядку. Несколько минут — и мое семя выплеснулось в его ладонь. Он тоже со стоном удовольствия кончил в меня, и я ощущал, как его член толчками извергается внутри.

— Умничка.

Хозяин тихонько засмеялся, поцеловал меня за ухом, плотнее прижал к себе. А я... повернулся к нему и поцеловал. Так, как хотел, как мне иногда снилось ночами без него. Этой ночью я впервые за всю зиму не замерз. Он не давал мне спать, вытаскивал из сна, снова и снова овладевал. Он был неожиданно нежен и долго ласкал меня, как будто изучал. Оказалось, что я мгновенно возбуждаюсь от поцелуев за ухом, почти такое же удовольствие мне доставляют ласки спины между лопаток и сгиба шеи. Все это он проделал, добившись от меня небывалой активности. Я не просто терпел соитие, я двигался сам, включившись в любовную игру.

Весь следующий день я пытался понять, что произошло ночью. Неужели я... соскучился?! По насильнику? Стыд за то, что я проделывал, просто жег меня изнутри. Я молился Богу, чтобы хозяин больше не заставлял меня испытывать подобное.

Я снова ночевал в постели хозяина. Все стало по-прежнему. И все изменилось. Его больше не устраивала моя покорность, он хотел действий. Теперь каждое соитие предваряла долгая игра. Иногда его поцелуи и ласки заставляли меня кончить от нескольких движений ладони по члену. Он заставлял меня повторять то, что сам проделывал со мной, лаская и возбуждая. Хуже всего то, что мне это стало нравиться. Я старался сдерживаться, не делать ничего, что не требовал бы он. Но стал понимать, что стараюсь обмануть себя,