Жертва чернокнижника

страшное позади?! Плетка прошлась по груди девушки, вырывая еще один мучительный стон-хрип, крючки на концах вырывали кусочки плоти. Кровь заливала алтарь, ее приторный, густой запах вызывал у Дивляны приступы дурноты, но странно — почему-то сознание не торопилось уйти в милосердную темноту, заставляя вновь и вновь окунаться в мутный омут боли, заполнившей, казалось, каждую клеточку, как совсем недавно — наслаждение. На теле не осталось ни одного целого кусочка кожи. Ошметки плоти, вырванные крючьями, разлетались с каждым ударом. Забрызганные кровью адепты, словно в трансе продолжали истязать тело жертвы. Ведьма попыталась использовать дар, хотя бы частично, чтобы как-то уменьшить страдания, но не получилось. Себя лечить нельзя, Дивляна прекрасно это знала. И оставалось только кричать, кричать сорванным горлом, терзая искусанные до крови губы, и жаждать смерти, потому что за ней придет покой.

Михаэль, стоя у самой стены, чуть прикрыв глаза, ждал. Ждал, когда же явится демон, который одарит его могуществом. В воздухе вокруг разливалась сила юной ведьмы. Сила, чистая сила, свежая, яркая, ароматная, как весенний лес, обрушилась на него восхитительным дождем. Первая кровь, первое наслаждение, первое страдание — о да, она полностью принадлежала ему, эта хрупкая, нежная, такая податливая девочка, и сейчас он впитывал ее силу каждой клеточкой, запоминая, смакуя, упиваясь. Жаль, что она не сохранится. Никто не выживал, попав в руки его людей. А эта чистая невинная жертва стала очередной ступенькой к обретению такого желанного могущества. Верхней ступенькой.

Для каждой ступени он подбирал жертвы сам. Как и эту маленькую ведьмочку, ухитрившуюся сохранить девственность до восемнадцати лет. Она билась на алтаре, под умелыми руками его подручных, хрипя от боли, медленно умирая, отдавая свою силу ему без остатка, а Михаэль едва удерживался от того, чтобы не шагнуть к алтарю и не обмакнуть палец в кровь, стекавшую по камню, забрызгавшую пол, и не попробовать на вкус. Нельзя, нельзя. Кровь этой девочки полностью предназначена его Повелителю. Дивляна еще жива, и еще льется восхитительный дождь со вкусом первых подснежников, с запахом лесных ягод и цветов. Губы колдуна чуть дрогнули в улыбке, он тихо прошептал:

— Моя Дивляна... сладкая ведьмочка.

Когда она затихла, уже не реагируя ни на что, Михаэль медленно отступил от стены, приблизился к алтарю, на котором лежало окровавленное месиво, то, что несколько часов назад было молодой, полной сил девушкой. Но она дышала, она все еще дышала! Мужчина наклонился и, не удержавшись, прижался к окровавленным, искусанным губам, наконец-то попробовав на вкус кровь той, что подарила ему столько волнительных минут.

— Сладкая моя девочка, — прошептал Михаэль, усмехаясь, — моя доверчивая ведьмочка.

На вытянутой руке он стал покачивать над телом, с теплившейся жизнью, амулетом. Читая заклинание, которое затягивало разлитую в воздухе магию ведьмы в амулет, колдун ожидал появления демона. Но вокруг стояла тишина, нарушаемая только шепотом адептов и звуком падающих в чаши капель крови. Вся сила собралась в амулете, окрасив его небесно — голубой цвет. С последней каплей магии из