Елена Прекрасная

с широким проёмом, по такой плакал хуй. Также аккуратно Ванька приподнял красавицу и пересадил отверстием подальше. Мокрый хуй влажно и напористо полез в жопу к женщине. Женщина охнула и опустилась на хуй без чувств. Ванька разъёб потихоньку тугую дыру и стал через тонкую стенку охаживать хером в заднице по пизде. Пизда заворожено чмокала, а женщина легонько постанывала от нахлынувших глубоких чувств. Согрев попу спермой Ванька отвалил и долго целовал потом скромно улыбавшуюся женщину:

Очнулся Иван в лесу. Комаров не было. За ухо трогал кто-то. Сначала подумал, что глюк — по привычке. А оказалось, что это белые пушистые хомячки. Те самые, которых он выручал.

— Вань, — говорят. — Вань. Уф, живой! Насилу и выходили!

И белые пушистые хомячки рассказали Ваньке, что попал он в свирепый кащеев лес, где комары должны были его заморочить, а деревья потом затоптать. Только Ванька в кумаре вёл себя не по порядочному, а словом как всегда — махал руками как оглашенный и перепиздил ни с того ни с сего всех комаров. А ринувшихся на него мёртвых деревьев поломал на дровишки и потом свалился замертво спать.

— Мы тебя и живой водой уже умывали и мёртвой пробовали. Еле отходили! — рассказывали белые хомячки.

— Ну спасибо, маленькие мои, вот выручили, так выручили! А я совсем уже в кащеевых темницах пристроился. Люто там бабонькам приходится, ну да ничего, дай бог только добраться мне до кащеева замка, там ужось я разберусь: Только где он этот замок хуев, вот в чём вопрос!

— Это вопрос не вопрос, — сказали белые пушистые хомячки. — Наша баба-яга знает и где этот замок и как до него добраться в прямки. Она тебе скажет, она теперь у нас добрая и помогает всем, кто только попросит.

Вспомнил тогда Иван про бабу-ягу и пошёл к ней на полянку в гости — дорогу в кащеевы угодья спрашивать.

В царстве бабы-яги порядок был теперь иной. Одна избушка чего стоила — свежепокрашенная, словно умытая весенним дождиком. Лапки светятся и не сидит она, а присаживается. Подошёл к ней Иван, избушка аж вздрогнула:

— Ой, Ванечка родимый, пришёл! — и немного насупившись добавила словно искоса: — Ванюш, а Ванюш:

Ванька понял. С улыбкой он выпростал со широких штанов молодецкий свой дуб и подвёл его избушке под её стыдливо приподнятое ею крыльцо. Избушка застонала и слегка подалась крыльцом, присев слегка на куриных лапках. Ванька понаддал по над самые куриные и избушка жалобно закудахтала.

— А нук шевельни косячком! — прикрикнул Ванька и избушка зашевелила всей своей подналичной пиздой.

Ванька тут же не выдержал и всадил несколько раз на полную глубину. Избушка закачалась слегка и стала медленно опускаться на раздвинутые ножки от горячего оргазма внутри от стремительных ударов волн Ванькиной спермы.

Ваньку подкосило и он присел у крыльца.

— Лихо отодрал! — сказал Ванька.

— Лихо... — тихо хихикнула вся теперь словно смущённая происшедшим избушка.

— Лихо, — сказала баба-яга, появляясь на крыльце свежеотодранной своей избушки. Баба-яга заметно изменилась с тех пор как повстречала