Раб

их напрячься. Его язык проник в мой рот, лаская и требуя ответной ласки. Я не хотел сдерживаться. Я целовал его везде, куда мог дотянуться. Он стонал под моими губами и руками, выгибался, подставляя под поцелуи самые чувствительные местечки. Он предлагал мне себя, просил о ласке и я не отказывал. Он подтянул колени под живот, прогнул спину, соблазнительно выставив попку вверх, потом потянулся и положил мою ладонь на мягкую половинку. Я сжал предложенное, потом развел его ягодицы, провел пальцами по анусу. Вместо того, чтобы привычно сжаться, он еще больше выпятил зад, подставляясь мне. Я со стоном удовольствия вставил в него давно напрягшийся член, начал двигаться в нем, исторгая и из него подобные стоны.

Он уснул под утро, а я при свете свечи смотрел на лицо спящего в моих объятиях парня, пытался разобраться в том, что чувствовал. В теле ощущалась приятная истома — я был полностью измотан четырьмя соитиями. Такого со мной не было со времен ранней юности. И мое сердце сжималось... от нежности? Вот такого со мной не было никогда. Я испытывал нежность к доверчиво уснувшему рядом молодому мужчине, находящемуся в полной моей власти и так охотно отдававшемуся мне этой ночью.

Он перестал сдерживать свою чувственность. Наши ночи превратились в сказку. Он был идеальным любовником, чутко реагирующим на малейшее мое желание. Он заводил меня одним прикосновением. И иногда его ласки приводили к тому, что я извергался, даже не проникнув в него. Я даже не думал, какими чувствительными могут быть некоторые части тела. А когда он целовал мой член, проходил языком и губами по мошонке, и, опустившись на колени между моих расставленных ног, трогал языком анус, у меня темнело в глазах от желания. Как только его язык начинал путешествие по моему сжатому колечку, моему терпению приходил конец, я подтягивал его на себя, оторвав от творящегося безобразия, и насаживал на член, к тому моменту готовый взорваться от напряжения. Мне нравилось видеть, как он опускается на жаждущий его орган, как начинает двигаться, стараясь не выпустить меня из себя. Его лицо краснело, черты лица искажались желанием. Его член тоже напрягался, и мне хватало нескольких движений, чтобы добиться его оргазма. Он замирал на мне, переживая сладостную судорогу, но сокращения его мышц внутри хватало, чтобы я тоже кончил в него. Он падал мне на грудь, обессиленный пережитым, и я осторожно стаскивал его с себя, укладывая под бок. Проводил рукой по его ягодицам, с удовольствием чувствовал между ними вытекающее семя. Мое семя, мою метку, знак, что он — мой, принадлежит мне.

Днем я постоянно вспоминал то, что происходило ночью, с нетерпением ждал наступления следующей. Если бы не гости и мои обязанности хозяина, я не выпускал бы его из постели сутками. Он тоже скучал — я видел его нетерпение каждый раз, когда мы, наконец, оказывались в постели. Он как будто тоже хотел, и не мог