Раб

подмахивала кавалеру, иногда одобрительно что-то бормотала. Желание захлестнуло меня. Я велел ему:

— Нагнись.

Он, услышав мой голос, перестал сопротивляться и наклонился над столом. Я сжал его ягодицы и поднял подол платья. Несколько секунд любовался открывшимся видом, спешно развязывая пояс, чтобы освободить уже ноющий от напряжения член. Я вошел в него и начал двигаться, доказывая себе, ему и всему миру, что он мой. Я был невероятно напряжен, но окружающая обстановка делала происходящее слишком необычным. Мне никак не удавалось кончить, но и отпустить его я был не в силах. Он шевельнулся, сильнее сжимая ягодицы, и усилившееся давление на член помогло мне разрядиться в него. Я вынул из него обмякший орган, еще немного полюбовался его попкой, погладил ягодицы, потом опустил подол, не желая, чтобы кто-нибудь еще видел то, что я считал только своим. Я велел ему уходить отсюда и ждать меня в спальне. Определенно, мне понравилось, как он выглядит в женском платье, но если он еще когда-нибудь и наденет его, то только для одного меня.

Мое настроение резко улучшилось. Весь остаток вечера я провел, развлекая своих гостей разговорами, несколько раз протанцевал с разными дамами, дочерьми соседей и их озабоченными замужеством дочерей мамашами. К концу вечера намеки последних стали совсем прозрачными и от танцев пришлось отказаться — я больше не знал вежливых форм отказа от чести стать женихом одной из моих гостий.

Мужчины между тем занялись игрой в кости, к ним я и присоединился. Мне отчаянно не везло — не смог взять ни одной ставки, проиграв несколько десятков монет. Выпитое вино развязало мне язык, и я даже решился спросить у Стейнмода, весь вечер пристально наблюдавшего за порядком, про Уголька и кухарку. Поняв, что меня интересует, управляющий ответил одним словом:

— Нет.

Понял, что я слишком пьян, чтобы расшифровывать такие краткие ответы и добавил:

— Он ни с кем не спал. Вообще. Он необщительный, почти ни с кем не разговаривает. А кухарка его жалеет, у нее старший сын — его ровесник и тоже кучерявый. Только белый.

В спальне я оказался только под утро. Я был пьян, но не настолько, чтобы забыть, что он меня там ждет. Я понял, что не смогу признаться ему, зачем было сегодняшнее действо. Ну не мог я сказать ему, что ревную, что видел, как он разговаривает с Сигне и решил, что они любовники. Я предпочел сделать вид, что выпил больше, чем на самом деле, чтобы вообще не говорить с ним сегодня. Он спал, проснулся, когда услышал меня, зажег свечу. Он сонно жмурился, а я любовался им, позволяя отвести себя к постели. Он раздел меня и оттолкнул подальше от края кровати. Задвинул засов. Когда он встал с постели, я испугался, что он хочет уйти и успокоился, почувствовав под боком его знакомое тепло. Он прижался ко мне, я обхватил его, притягивая еще ближе. Он лежал неподвижно, но я чувствовал, что он не спит.