Раб

вздохнул. Он услышал и повернулся, глянул на меня, продолжая сношать рабыню. Снова чуть улыбнулся, заметив мои мучения. Этот негодяй дразнил меня! Он видел, с каким трудом я удерживаюсь от того, чтобы взять его немедленно, и продолжал играть с нею для меня. Он снова довел девушку до оргазма и кончил одновременно с ней. Я, для того, чтобы не излиться прямо в штаны, через одежду сжал свой напряженный до предела орган у основания, и постарался отвлечься, закрыв глаза. Помогло мало.

Теперь девушка стояла на четвереньках между его раздвинутых ног, обхватив член губами, и активно втягивала его в рот, стараясь снова поднять. Терпеть дальше эту сладкую пытку я был не в силах. Я выгнал рабыню и принялся стягивать с себя одежду, путаясь в штанинах и рукавах. Он не шевельнулся, когда ушла его любовница, лежал на спине, давая хорошо рассмотреть себя. Я лег рядом, впился поцелуем в его припухшие губы. На губах сохранился чужой запах и вкус, я хотел заменить их своими. Я не мог сдерживаться, не мог быть осторожным. Развернул его спиной, сжал руками ягодицы, раздвинул их и, наконец, оказался в нем, погрузившись сразу, целиком. Он, похоже, ждал и желал этого. Он подавался навстречу моим движениям, принимал меня охотно. Я иногда просовывал руку ему под живот и ощущал его напряженный член, трущийся о постель. Под моими пальцами он начинал подрагивать, готовый излиться, но я не давал ему разрядки — не одному же мне демонстрировать чудеса выдержки в эту ночь! Я кончил в него, сняв скопившееся напряжение, и только ...после этого кончил он, третий раз подряд. Я хотел избавиться от чужого запаха на нем, покрывал поцелуями его шею и плечи, понимал, что доставляю боль, и завтра он будет в синяках, и не мог остановиться. Он засыпал в моих объятиях, повозился, устраиваясь поудобнее, теснее прижался ко мне попкой. Мне было хорошо. Я, наконец-то, смог сказать то, что должен был:

— Прости. — Но, кажется, он меня не услышал.

Через две недели мы отправились в давно запланированную поездку. Мысль о том, чтобы ехать без него, даже не возникла у меня. Мои постоянные охранники, узнав, что Уголек едет с нами, заметно повеселели. Вот не думал, что так отравил им жизнь в прошлый раз. Путешествие предстояло относительно недолгое, мы уезжали на 5—6 недель, на ярмарку в ближайший к усадьбе город. Я ездил туда регулярно и даже купил там дом, это было удобнее и дешевле, чем жить на постоялом дворе.

Уголек оказался отличным наездником. Он сидел в седле как влитой и не самый смирный жеребец, доставшийся ему, безоговорочно подчинялся всаднику. А я уже подумывал продать это животное в городе, из-за злобного нрава никто не хотел на нем ездить.

Я многое узнал о своем наложнике в этой поездке, о чем раньше даже не задумывался. В караване он единственный был рабом, но остальные охранники относились к нему, как