Свет и Скверна. Часть 2: Новое начало

ее трахают псы, как заполняют своей спермой; хвостик стоял торчком. Она перевела взгляд на напряженный член саргерая, и потянулась к нему губами. Новая пощечина не заставила себя ждать, дренейка сладко вздохнула, и застонала — в нее снова спустили, раздутый живот качнулся, и мазнул по полу.

— Я... я умоляю... — послышался усиленный голосом голос озаренной. Все ее существо протестовало, но тело — тело самки — подводило. Она уже видела себя осквернённой, отданной на потеху демонам, и по щекам покатились слезы. Один из щенков сунулся вылизывать ее лицо, и она, сама от себя того не ожидая, сплелась с ним языками, не боясь острейших клыков. Жаркий мускусный запах обдавал ее лицо; не помня как, дренейка потянула своего щенка к себе, чтобы он встал на задние ноги, и присосалась к его вздувшемуся члену, позволяя ему трахать себя в рот, как собаку.

Она увидела это. Всё озаренные увидели это.

По просьбе их верховного экзарха, препятствие на пути сперматозоидов демонических псов в её теле исчезло и они незамедлительно устремились дальше, оплодотворяя девушку. Поражённая собачьим семенем, яйцеклетка озаренной окончательно угасла и тут же стала стремительно делиться, дав начало новой жизни внутри девушки.

И саргерай, и озаренная могли заметить, как ревниво и недовольно зарычали гончие, стоило девушке потянуться к члену мужчины.

— Ха, похоже эти псы считают тебя своей сукой, и они явно не собираются тобой делиться... — усмехнулся заклинатель легиона. — Впрочем... Было бы неправильно трахать домашнее животное, да? Теперь ты — не больше чем скот, о который не хочется пачкать свой член

Дренейка слегка попятилась, наклонила рогатую голову, и села на пятки, тяжело дыша, придерживая раздутый живот. На лиловых губах мелькнула тень улыбки, она судорожно вздохнула, подняв на саргерая белые глаза.

— Спасибо, — отчетливо произнесла она, и улыбка сделалась явственней. Она чувствовала, как ее щенки ревнуют свою мать, как не хотят, чтобы она принадлежала кому-то, кроме них. Она обняла одного из псов, и поцеловала в уродливую морду. Если ее народ отвернулся от нее, то это вовсе не значит, что отвернулись ее дети.

— Ты ошибаешься, — прочистив горло, выговорила озаренная. — Боевые псы — не домашний скот, — чувствуя ее гнев, псы оскалили зубы. — Только тронь меня, и мои дети тебя разорвут.

— Да как ты... — она не собиралась слушать, просто приказала псам наброситься на саргерая. Ее ментальная связь с гончими скверны была нерушима, и, благодаря боевому опыту своей матери и ее инстинктам, новые гончие прекрасно знали, как убивать быстро, но мучительно. Предсмертный крик захлебнулся бульканьем крови. Все было кончено.

— Мои хорошие, — дренейка огладила себя по животу, и слизнула кровь демона с костяного нароста, покрывающего морду ее щенка. Самый неугомонный уже толкал носом ее под хвост, желая снова засадить мамочке, и она не стала ему препятствовать. Она знала, что на нее все еще смотрят ее сородичи, но не могла поднять на них глаза больше — она зажмурилась, насаживаясь на собачий член, сплетаясь своим языком с собачьим.

Энергия