Тридцать три. Части 27—28

Идиот! В кои веки можно было поспать, так нет! Мы забыли выключить будильник, и он с садистской пунктуальностью зазвенел в шесть утра. Хоть и был он мгновенно подавлен безжалостной рукой Макса, упавшей на его жестяную голову, но сон был разбит в дребезги.

Я встал и пошёл в туалет. Ася ютилась на краешке кровати рядом с крупным телом Макса. Она тоже проснулась и смотрела на меня. Я подмигнул ей, без задней мысли, и пошел дальше.

Журчал я долго, при этом с удивление рассматривая член, на котором от вчерашней припухлости осталось лишь лёгкое покраснение. Я перешел к раковине, где света было побольше и сдвинул крайнюю плоть. Залупа блестела здоровым румянцем. Ну ведьмы! Мазь-то и впрямь целебная. Подействовала даже несмотря на то, что несколько раз её стирали и слизывали, и смывали. То-то Ксения жаловалась, что, когда она сосала мне член у неё, немели губы.

Довольный осмотром я дрюкнул мальца, который тут же подскочил, и повернулся к двери, та распахнулась. Ася вошла и взяла член в горячую ладонь.

— Ты для этого меня звал? — прижалась она ко мне всем телом.

Говорить, что у меня такого и мыслях не было, у меня не повернулся язык.

— Почему так долго? — взялся я обеими руками за её ягодицы, и чувствуя, как член рвётся из её рук.

— Макс обнял и не отпускал.

Рука проникла ей в промежность.

— Подожди. Я должна подмыться.

— Давай я тебе помогу.

— Да ты что? С ума сошел?

— Лезь под душ.

— Я сама. Не надо!

Я забрался в ванную и встав с ней рядом принялся намыливать её шикарное тело. И откуда пошла мода на худосочных. Вешалка, да и только. А тут — в руку возьмёшь, маешь вещь! Под тёплыми струями на больше не сопротивлялась, а наоборот стала помогать мне картинно выставляя части своего тела под мои скользкие от шампуня ладони. Я вымыл ей лицо с размазанными остатками макияжа.

— Небось страшна, как баба-яга с похмелья?

— Не льсти себе, всё гораздо хуже.

Она обижено по-детски оттопырила нижнюю губу, которую я тут же взял в свои губы. Наши скользкие тела слились в долгом поцелуе.

— Я даже зубы не почистила. — Опустила она голову.

— Это в тебе не самое противное.

— Так я тебе противна!? И что же во мне такого — противного.

— Повернись.

— Зачем это ещё?

— Повернись, узнаешь.

Она повернулась ко мне шикарным задом. Мыльная рука скользнула между ног, прошлась по распадку щели, раздвигая губы, нырнула в влагалище, завибрировала на клиторе, вернулась, палец вонзился в зад.

— Нет! Нет! Не надо! Ну, пожалуйста! Нет!

Палец последовал за её рукой, но не далеко и только для того, чтобы уступить место большому пальцу, а самому нырнуть в вагину.

— Ах! — только и выдохнула она, когда я прижал перемычку. Ася подалась вперёд и опёрлась руками на краны.

Намыленный анус пропустил мой член без сопротивления и проглотил полностью.

— Тебе так нравится? Да?

— Мне нравится по-всякому, а так лучше, потому что