Кастинг для грудастой

и ответила гневным взглядом.

— Да ладно тебе, Юлька, — встрял Геогрич, — всё равно тебя голую на съёмках заценю! Какая разница?

— Сергей, я не готова проводить кастинг толпой.

Вздохнув, я присел на корточки и со страданием взглянул ей в глаза:

— В таком случае, вы можете быть свободны. О своём решении мы сообщим вам по телефону.

Юленька заморгала глазками в возмущении и обиде, но вместо слов сунула молитвенно сложенные ладошки себе между голыми грудями, тем самым свесив их через руки, и, возведя очи к потолку, звонко запела псевдо-латинскую чушь.

Мы с Георгичем переглянулись и он, зверски мне улыбнувшись, показал большие пальцы.

Свирепые гунны вновь пошли вокруг монашки...

— Вот это вымя! — закричал, увидев, Георгич. — Куда тебе больше, собака?

— Видел бы ты, как она их спрятала, — проворчал я.

«Католическая молитва» захлебнулась гневным всхлипом. Опережая возмущение, которое вполне могло закончиться бегством из квартиры, я из-за спины девушки показал Георгичу кулак и спокойно сказал:

— Нижайше прошу нас простить, Юленька. Просто Георгич оказался восхищён вашими внешними данными и, ПОСКОЛЬКУ ДЕБИЛ, выразил своё восхищение единственными доступными ему выражениями. Не пугайтесь его, на самом деле он безобидный.

Важно покивав, что согласен со мной, Георгич изрёк голосом свирепого гунна:

— Молчать, белобрысая дева! Сейчас мы станем ебать твои белые титьки!

— Это он в образ входит, — поторопился объяснить я. — В отличие от нас с вами, Юленька, актёрского таланта у него вообще нихера никакого.

Георгич меж тем, урча, мял прекрасные юлькины сиськи, а потом, слюняво зарылся в их податливую плоть и зачавкал. Меж тем великий вождь, словно изучая поле предстоящего боя, обходил монашку, в чьей молитве преобладали визгливые негодующие интонации. Ох, боюсь, на грани она. Сейчас встанет, плюнет и съебётся.

К счастью, Георгич вдруг выпрямился, вытер о груди мокрые от слюны ладони и сообщил:

— Не, Серёг, это ты у нас сисечный маньяк. Не понимаю. Я больше жопы люблю.

И мигом оказался позади Юленьки. Одним движением за шею наклонил её в пол (девушка едва успела выставить локти «молящихся» рук, дойки её зависли над самой циновкой и, раскачиваясь, стали задевать сосками шершавые волокна; соски тут же набухли и напряглись — я как заворожённый наблюдал всё это) и велел:

— Жопу ...отклячь.

Юленька послушно прогнулась!

— Нихуя! — возопил восхищённый Георгич. — Вот это пизда! Ты это видел?!! Ох, и поработаем мы с ней!

Юленька гневно выпрямилась, села на пяточки. Сверкающие блядские шпильки торчали из-под жопочки, едва прикрытой блестящим чёрным шёлком мини-юбки.

— Сергей! Вы мне обещали никаких крупных планов вульвы!

— Сиськи расправь, — посоветовал Георгич.

Юленька машинально подчинилась: она подняла по очереди груди, поправила одежду под ними, опустила, разгладила... Мы, пуская слюни, смотрели на это действо. Потом я сказал:

— Юленька, на самом деле вы слышали наш профессиональный разговор. Георгич верно сказал, у вас очень красивая пи... э... вульва. Знаете, бывает девушки, у которых большие половые губки не скрывают малых.

— Ага, висит такая капуста коричневая до колен, — влез мелкий ебанат. — Чего красивого?

— А натурные съёмки — дело