Кастинг для грудастой

больше, одним меньше! Тем более, что Серёга и засовывает-то на полшишки. Да и чего там засовывать, смех один.

— На себя посмотри, ага? — и уже актрисе: — Давайте работать профессионально, Юленька.

Я направил её лицо на мой вздыбившийся хуй и снова начал тыкать. Юленька мычала молитву сквозь плотно сжатые зубы. Я нашёл новую забаву: я утыкал налитую головку в губы девушке и скользил по ним вверх всем стволом члена, утыкаясь в курносый носик и задирая ей голову так, что волосатые яйца оказывались лежать на пухлых губах. Губы бормотали, приятно щекоча яйца. Рассудив, что так ей нравится ещё меньше, Юленька сделала губки мягкими и стала пускать меня в ротик. Я этим пользовался, и всё чаще вкладывал член в рот, проникая с каждым разом всё глубже. Мне даже стало казаться, что девушка начинает ловить хуй губами.

Георгич плотоядно улыбнулся мне и демонстративно принялся смачивать головку слюной:

— Знаешь, Юль, что самое главное в кино? Натурализм! А как получить по-настоящему натуралистичную сцену?

Он начал водить хуем по половым губам. Юленька выпихнула языком мой член изо рта и прошептала, растеряно глядя невинными пушистыми глазами:

— Сергей, мне кажется, он собирается в меня войти...

— Вы слушайте, слушайте, он дело говорит.

— Чтоб получить натуралистичную сцену, Юля, надо делать всё по-настоящему. Опа!

Он задвинул девушке по самые яйца, она вскрикнула, и я, поджидавший, засунул хуй ей в рот. Мы ебли Юленьку в два смычка, она вопила что-то невнятное и вырывалась, но мы крепко держали её — один за голову, другой за жопу.

— Да не крутись ты, — увещевал, пыхтя, Георгич. — Мы же так снимем, что видно ну совсем ничего не будет!

— Да это она роль исполняет, — объяснил я ему. — Её же свирепые гунны насилуют.

— А! Теперь ясно. Молодец, натурально исполняет. Слушай, Серёг, когда эту сцену снимать будем, надо свет на десять часов поставить. Смотри, как прогнулась. Чудно сыграет на ткани. Полутени, блики... Очень эротично, чики-пики!

— А я бы на полдесятого сдвинул. Тогда на пол классная тень от её качающихся сисек ляжет, с сосочками.

— Во, бля, сиськолюб!

Слушая наши профессиональные обсуждения, Юленька притихла, расслабилась. Губки её, обхватывающие мой член, сделались мягонькими, куда-то делись зубки, и если она ещё не подмахивала, то на толчки наши стала очень отзывчивой.

— Ну и как тебе? — поинтересовался я.

Георгич пожал плечами:

— Пизда как пизда. Суховата.

Юленька негодующе фыркнула.

— А мне мокро, заебись. Кстати, Юленька, Георгич прав: мы снимем так, чтоб ничего интимного не показать. Зритель будет подозревать, что мой член у вас во рту, и что вы елозите по стволу своими губками; но он, зритель, и представить себе не сможет, как мне хорошо. Так что, Юленька, вы бы уже начинали сосать. Тогда на ваших щёчках станут появляться и пропадать очаровательные ямочки. Их-то мы зрителю и покажем. Это будет изюминка сцены.

Чуть помедлив, Юленька стала посасывать в такт моим фрикциям. Я закатил от удовольствия глаза.

— Серёга, ты вон