Сын Танелона

на несколько секунд. Будучи, или, по крайней мере, считая себя существами возвышенными и прекрасными во всех отношениях, эльфы, совершавшие столь низменный акт как вылизывание пахучего фаллоса существа иной расы, дикаря, получудовища, чувствовали... невероятное возбуждение! Это возбуждение суть — страсть к самоуничижению, страсть к грехопадению, когда разумное существо безудержно желает окунуться в грязь, ползать в ней и визжать как свинья, мечтающая быть покрытой жирным омерзительным хряком... Эта страсть толкает некоторых женщин на то, чтобы становиться на четвереньки и приманивать к себе вонючего дворового кобеля, эта страсть распаляет в некоторых женщинах потаённое желание быть жестоко изнасилованной, униженной, обесчещенной, избитой и снова изнасилованной, грязно, безжалостно, унизительно... А что эта страсть делает с мужчинами! Мужчинами ищущими утех с детьми, мужчинами, подставляющими своих жён под иноземных рабов, с мужчинами, обуянными кровавым азартом, насилующими жён убитых на войне врагов!

Тёмная страсть, пробуждающая в душе разумного существо грязное похотливое животное, сластолюбивую жестокую тварь, желающую насиловать и быть изнасилованной... Это тёмная вонючая страсть, дарящая наслаждение! Что-то сродни этой страсти испытывали бессмертные дети Извечных Домов, причащаясь символом варварской силы. Они облизывали, целовали, тёрлись об него лицами, нередко соединяясь в «кровосмесительном» поцелую, нежно и жадно сжимали стержень, водили языками и по нему, проводя влажные дорожки от набалдашника до основания, а когда возбуждённые эльфы вспомнили про мошонку... Что сказать, вид огромных яиц для женщины также притягателен, как вид огромных грудей для мужчины! Любовно покрывая фаллос слюной, трясь об него уже всем телом, долгоухие играли с мошонкой, массируя её настойчиво, но бережно. Самсон наблюдал за ними сквозь прикрытые веки и действительно наслаждался, его тело столь сильно нагрелось, что от него поднимался пар, и кожа высыхала на глазах.

Долгоухие не могли наиграться,...они сосредоточились на блестящей головке и всячески дразнили её губами, горячим дыханием, пальцами, будто боясь оторваться отчего-то чудесного, чего-то вызывающего зависимость! Они наслаждались не только придатком, они наслаждались собой, своей развязностью и низменной страстью к куску твёрдого горячего мяса! Они возлюбили фаллос и тихо сходили с ума от невозможности объединиться с ним! Оба! Иллиам быстро и ловко взобралась на Самсона так, чтобы его придаток оказался меж её бёдер. Прижав чёрную дубину к своему животу, она начала быстро ёрзать передком по стволу, порой так часто, что её движения походили на приступы судороги, но женщина больше не могла остановиться! Её глаза закатились, из канальцев брызнули слёзы, соски затвердели и стали похожи на острые наконечники стрел, а из приоткрытого рта виднелся извивающийся, ищущий язык! Она подбиралась к экстазу! Ашуин прильнул к сестре с другой стороны, гибкие эльфские тела зажали придаток с двух сторон, извивающиеся, не останавливающиеся ни на миг!

Самсон почувствовал, что скоро... наконец-то! Ашуин целовал сестру в губы, затем ласкал её сосцы, заставляя её кричать, а потом вновь обратился к тёмной головке. Прекрасный эльф припал к расщелине как только что припадал ко рту Иллиам и с трудом, просунул