Пятница

стоя в дверях и наблюдая за моими телодвижениями.

— Присоединяйтесь? После этой жары, хоть капля прохлады.

— Зови меня Леной. Мне будет приятно.

— Хорошо, Лена. Тебя раздеть?

— Так сразу?

— А что тянуть? Разве мы не знакомы?

— У тебя выпить есть?

— Вроде оставалось что-то. Сейчас гляну. — я вышел из воздушного душа и направился на кухню.

В холодильнике нашлась початая бутылка водки и пара банок пива.

— Водка? Пиво?

— Пиво. Давно не пила. О! какое холодное!

Она взяла банку и тут же приложила её к низу моего живота.

— Уф! Хулиганка. А если я так? — оттянул ей ворот халата и бросил за пазуху холодную жестянку. Она пискнула, пытаясь оттянуть банку от тела, но я прижался к ней и банка теперь холодила нас обоих. Свет я не включал, вечер ещё алел затухающим закатом, который вскоре перейдёт в светлую ночь. В этом сумраке терялись морщинки на её лице, но разгорались жадные глаза, губы потянулись навстречу моим губам. Банка пива выскользнула из-под слабо затянутого пояса халатика и ребром грохнулась мне на мизинец. Искры из глаз!

— О! Чёрт!! — взревел я, прыгая на одной ноге. Всё было бы ничего, если бы именно этим пальцем я существенно приложился намедни. Она заливисто смеялась, тыча в меня пальцем, а я не мог понять, — Что тут смешного?

— У тебя так смешно дёргался член! — она помахала ладошкой.

Я опустил глаза и попрыгал ещё. Действительно, забавно.

— Банка упала на сломанный палец.

— Бедненький. Вот здесь без холода не обойтись. Ложись, я приложу.

Я лёг, а она, стервочка, встала надо мной на четвереньки, открыв моему взору ничем не прикрытый зад. Палец ломило от приложенного холода, но я этого почти не чувствовал, поглаживая её ягодицы и капаясь в зарослях на промежности.

— Во, блин! До тебя без бульдозера не доберёшься. Лена, давай я тебя побрею?

— Не люблю я. Потом колется и чешется. Но если ты этого так хочешь? Я не против.

— Я сейчас! — сорвался я в ванную, забыв про боль в ноге. Взял свежую одноразовую бритву, ножницы, крем для бритья, плошку горячей воды. Поставил всё на прикроватную тумбочку.

— Я сейчас! — на кухне я сорвал со стола пластиковую скатерть и расстелил её на кровати. — Ложитесь, мадам. — Согнулся я в позе официанта с полотенцем через руку. — Рекомендую снять халат.

— Как ложиться?

— Попкой сюда, мэм — показам я на тумбочку. Она улеглась, и я включил бра.

— Какая у тебя лохматая зверушка. Ты как её зовёшь? Киской?

— Муж называл её «рыжиком».

— Милая, раздвинь ножки. Сейчас я твоего рыжика брить буду.

— Ты хоть на лобке чуток оставь, а то пойду с подружками в баню — заклюют.

— А что тут такого?

— Они у меня строгих нравов. Считают, что бреются только женщины лёгкого поведения, чтобы мандавошек не подцепить.

— Махровые они у тебя. Впрочем, это они больше из зависти говорят. Возьми меня как-нибудь с собой, и я их тоже побрею.

— Ну ты и кабелина! На