Тридцать три. Части 16—18

на нас часть содержимого своего бокала и как раз на ширинки. Жидкость оказалась весьма крепкой и качественной чачей. Это она привезла, как-то, с Кавказа. Выпили. Убедившись, что мы не курим, она взяла себе сигарету, прикурила и... О! Ужас! бросила спичку Максу на ширинку. Макс вспыхнул, всплеснул руками, пытаясь сбить пламя и расплескал на себя и меня остатки чачи из недопитого бокала. Пламя перекинулось на меня. Запахло палёными волосами, но ожогов я не чувствовал. Макс бросился на пол, и стал кататься по ковру, сбивая пламя, я бросился за ним. Неудержимое желание освободиться от пылающей одежды практически мгновенно обнажило нас. Голые, взбудораженные происшедшим, мы топтали свою, ещё дымящуюся, одежду.

— Теперь и я увидела вас в полной красе. Теперь я вижу перед собой не самонадеянных, сексуально озабоченных, мальчишек, а уверенных мужчин, не впадающих в панику и достойных моего внимания. Давайте выпьем за настоящих мужчин.

— Ах ты дрянь!

Такая злость поднялась во мне на эту самонадеянную суку. Я подхватил её на руки и, положив поперёк колена, стал отвешивать увесистые шлепки по её великолепным ягодицам. Ягодицы заколыхались. О! Как они колыхались! Вдобавок, её свисающие груди тёрлись о мои ляжки. Злость тут же схлынула, обнажив вожделение. Я по-прежнему шлёпал её по заднице, но уже нежно, беззлобно. Она всё ещё вскрикивала и пыталась вырваться, когда мой член, учуявший близкую добычу, упёрся ей в бок. Покрасневшие ягодицы, ну просто, манили к себе бархатной кожей, чтобы прижаться к ним губами, что я и попытался сделать. Но, подоспевший Макс, перевернул её, у меня на коленях, на спину. Он со злобным выражением лица, размахивал своим членом, как дубинкой, нанося беспорядочные удары по её голове, пытаясь изобразить пощечины. Она прикрыла лицо ладонями и скорее с любопытством, чем со страхом, сквозь пальцы подглядывала за экзекуцией, не приносящей ей никакого вреда. Я, тем временем, изображая злость, сотрясал груди и шлёпал их ладонями. Накладки цветочки — ромашки слетели с сосков и я, приподняв её под спину, всосал грудь. Её томный стон прервал все «наказания».

— Мальчики. — Одной рукой она прижала к себе мою голову, другой обхватила член Макса и прижала его к щеке. — Мальчики, какие же вы ещё мальчики. Давайте, всё же выпьем за вас.

Мы шли к столу, тесно прижавшись к её шелковистому телу, не в силах оторвать от него ни рук лежащих на грудях и ягодицах, ни бёдер прижатых к её бокам. Она же, неспешно переступая, помахивала нашими торчащими членами. Мы так и плюхнулись, как прилипшие, на длинный диван. Макс полез целовать её в губы и тут же получил по ним.

— А вот этого, не надо! И вообще! Отстаньте!

Она снова стала «светской львицей», не терпящей возражений и понуканий. Порывисто встав, она направилась к столу и разлила по бокалам, на сей раз, видимо, коньяк. Шарик возле её ануса, призывно поблёскивал, приглашая устроится рядом. Она, зная о завораживающем воздействии