В краю магнолий. Триллер

выпустил камеру из рук.

Бурхонова и Айвазовская ахнули. Но злодеи и не думали соблюдать правило «лежачего не бьют». Подняв с земли камеру и снова надев её на себя, Алёна изо всех сил пнула Бандарабана ногой, обутой в кроссовку, по лицу. Она метила в висок! Но, к счастью, от яда и вызванной им дальнозоркости, немного промахнулась. Попала по глазу. Веко спасло глаз — он не вытек. Однако мгновенно полностью заплыл. Как минимум небольшое сотрясение мозга было обеспечено. Бандарабан охнул и смог только выдавить из себя:

— Сссука!..

— За «суку» ответишь! — зловеще сказал Раис и пнул беззащитного музыканта в пах.

И снова лишь чудо спасло Бандарабана от серьёзнейшей травмы. Получивший ещё большую, чем Алёна, дозу яда, Раис почти не видел вблизи и плохо контролировал движения. Он приложился носком ботинка не по мошонке, а рядом, по внутренней поверхности бедра. Но боль, конечно, всё равно была адская. Великан музыкант ненадолго потерял сознание...

Забыв про камеру, Татьяна и Тамара бросились к своему избитому мужчине. Они и не думали мстить взбесившимся фанатам. Пока Татьяна, воя, пыталась приподнять мужу голову, Тамара вытащила у себя из сумочки фонарик и, сняв с Бандарабана штаны, стала светить ему на мошонку, проверяя, насколько всё плохо; у неё вырвался вздох облегчения, когда она увидела, что всё обошлось простым ушибом бедра. Они со страхом спрашивали его, может ли он двигать руками и ногами, успокаивали насчёт глаза и яичек, называли разными ласковыми именами... Они помогли ему подняться, и минут пять спустя он уже мог немного ковылять, опираясь на обеих женщин... А победившая злая сила с мерзкими смешками уже удалялась в сторону парка. На плече у Цыганкиной висела отнятый с боем «Никон», а Мударисов развязно лапал свою любовницу и ругался так, как не ругался никогда. Над репутацией группы «Магнолия» нависла ужасная угроза...

На следующее утро первыми посетителями парка была молодая семья из трёх человек. Презентабельный мужчина в очках, крашеная блондинка и бойкий кудрявый мальчик лет шести были отдыхающими из Череповца. Им оставалось только полдня в Абхазии, в сумочке у матери семейства уже лежали приготовленные билеты на поезд. Вот они немного ещё побродят в тени аллей, пока не так знойно, потом покупаются напоследок на пляже, потом забегут за сумками, а в обед поезд уже помчит их из роскошных субтропиков ...в серый промышленный город, где вместо ласкового Чёрного моря плещутся волны Рыбинского «водогноилища».

— Мама, я хочу писать! — простодушно сказал мальчонка.

— Да иди вон туда, за кустики, пока тут никого нет! — раздражённо отозвалась девица. — Ты уже такой большой, мог бы и не говорить никому, что хочешь писать...

Малыш побежал по укромной аллейке, полукругом уходившей в не очень популярную часть парка, скрытую от основных дорожек высокими деревьями и кустарником... Спустя полминуты мать, стоявшая ближе мужа к завернувшему за угол сыну, услышала:

— Ой, ма-а-ама, тут тётя с дядей... Мёртвые, мам!

— Ты что несёшь?!

— Правда, мам! На лавочке 

---

Измена, Бисексуалы, Наблюдатели

---

Вернуться назад