округлую попку Элси, когда та порхала перед ним в одной нижней юбке, и когда его пальцы пробовали эти прелестно выпуклые персики, в них возникало приятное покалывание.
Теперь же, когда Элси стала в новую развратную позу, наклонившись вперед, он смог увидеть во всей красе упругие полумесяцы, сладкое ущелье, разделявшее их, и гнездышко кудряшек вокруг ее нежной пещерки.
Услышав торопливый шепот Ванессы: «На свой пост, парень!», вслед за которым тут же раздался еще более неуверенный возглас девушки: «Нет, папа, ты не можешь!» — Томас сделал все, что мог. Крепко став и уперевшись своими мускулистыми ногами позади дочери, ему уже не требовались никакие предупреждения и наставления от очарованной Ванессы, пока его раздувшийся от нетерпения гребень проникал между пухлыми губками и на всю длину устраивался глубоко между атласными стенками в своем новом сладком убежище.
— Оххх... мама... мамочка! — донесся всхлип Элси.
— Так, девочки, теперь возьмитесь за руки. Положи свои руки поверх ее, Мод. Обхвати их. Хорошо! Только не слишком быстро, Томас, пожалуйста. Наподдай ей хорошенечко! Если ты ее хорошо трахнешь, это будет не в последний раз!
И, по правде говоря, с этими словами Ванесса начала медленно пятиться к двери. Вздохи и всхлипы, задыхающиеся, бессвязные бормотания двух женщин, когда мужчины вспахивали их, и абсолютная уверенность, что все они теперь дойдут до сладостного конца, — все это наполняли Ванессу огромной гордостью. Как было бы приятно, подумала она, увидеть их четверых в головокружительных оргазмических последствиях, знать, что было сказано и что прошло, понять, в какие еще страстные и развратные отношения они смогут вступить. Но даже если и так, то это отнимет у нее слишком много времени, а о том, что произойдет после, она может позже узнать от самой Мод. Мысль о тех соверенах, которые она заслужила и которые ей предстоит получить, будет висеть над ней так же неотвязно, как и это сладострастное, но, возможно, несколько запоздалое событие.
Поэтому, подняв щеколду и тихо открыв дверь, которая вела в сгущающуюся ночь, Ванесса бросила последний долгий взгляд на совокупляющийся друг с другом квартет. Элси уже покорилась — возможно, безвольно, но с большим благородством.
— Ма... мама... ничего... ничего не могу... поделать... — простонала она ошеломленной и возбужденной Мод, чьи пальцы переплелись с ее собственными. Элси восхитительно выгибалась под каждым властным движением родительского члена, такого толстого, крепкого и уже блестевшего от первого нетерпеливого маленького душа, который она испустила, а ее гладкие блестящие ягодицы любовно терлись о живот Томаса.
Альфред наверняка сейчас кончит, а вслед за ним кончит и Томас, подумала Ванесса. Но при первом порыве желания с этим ничего нельзя было поделать. Еще будет время для большего. Наверняка будет.