Утренний приём маркизы

предназначенные для того, чтобы путники во время бешеной скачки (такой как эта) не вываливались из экипажа.

— А — а — а — а — ай

— О — о — о — о, скачи, скачи моя всадница, о — о — о — эти звуки разносились, наверное, на несколько миль вокруг. Волна острых ощущений накатывала всё мощнее... и вот я уже на вершине блаженства, выгибаясь дугой, ловя ртом воздух, я с наслаждением ощущаю, как сокращается, бешено пульсирует моё лоно, бёдра в сладострастной муке сводит несколько раз судорогой. В те приятнейшие мгновения я, наверное, билась и скакала так, что карета могла бы запросто опрокинуться. Мой жеребец начал испытывать тоже самое — крепко держа меня, он несколько раз вогнал своего красавца под самый корень, напрягся весь и с дикими стонами откинулся назад, на подушки сидения. Я ощутила внутри себя вулканические толчки, из меня потекло мужское семя. Я старалась, насколько это было возможным свести свои ноги вместе — продлить удовольствие. Потом слезла с него и в изнеможении опустилась рядом на сидение. Придя в себя, мы еще, какое то время, целовали и гладили друг друга.

Затем он достал из кармана своих кожаных штанов кольцо с ярко-красным рубином:

— Я в восторге, моя красавица, это тебе за любовь — были его последние слова. Высунувшись из окна кареты, он пронзительно свистнул — тот час послышался топот копыт — приученный к условному сигналу конь нёсся к своему хозяину. Поцеловав меня последний раз, он стремительно взлетел в седло и был таков...

Некоторое время я так и лежала, прибывая в сладкой истоме. Затем оделась, заколола разорванный лиф булавками, пригладила волосы. Вскоре из леса вернулись слуги, ведя за собой на поводу коней. Я старалась выглядеть спокойной. Лакей осведомился, не причинил ли мне разбойник какого либо вреда. Я поспешила заверить слуг, что всё в порядке.

— Похоже, он и в правду благородный человек, мадам, — заметил лакей — нам он дал по три золотых монеты, наказал быть преданными слугами и всячески заботится о вас...

Жаль, но вскоре после этого, моего мужа отозвали со службы, и нам пришлось возвратиться в Париж. В противном случае, я бы, наверное, каждый месяц ездила через лес, под разными предлогами. Впрочем, постепенно слухи о благородном разбойнике в австрийском свете стихли, возможно, его шайка перебралась искать себе счастья в другие места.

— Благодарю Вас за откровенность, Ваш рассказ так взволновал меня — влажные губы маркизы блестели, зрачки были расширены, руки неосознанно поглаживали разгоряченное тело, она придвинулась как можно ближе к графине, касаясь грудью её плеча — я отплачу вам за откровенность своей историей.

Она произошла летом, два года назад. Я только вышла замуж, но муж, едва познав меня, отправился в свой полк. Назревала война, король с приближенными придворными тоже выехал поближе к полям сражений, Версаль опустел. По настоянию мужа, я была вынуждена отправиться в его родовое поместье на юге Франции, под надзор его тётки — старой фурии. Три месяца без развлечений, три месяца воздержания, я была