Годовщина

За окном быстро сгущались сумерки. Тень от початой бутылки вина нервно дрожала в качающемся от моего дыхания свете двух ярко-красных свечей, перевязанных шелковыми ленточками. Вино в бокале в моей руке медленно вращалось, оставляя на стенках розовые потеки. Телефон на столе молчал. И я ненавидела его за это молчание.

Сегодня наша годовщина. Ровно три года, как мы вместе. И я уже отмечаю ее одна.

Он позвонил еще три часа назад, сказал, что уже едет. Я знаю — на дорогу ему нужно никак не меньше часа, поэтому, не теряя ни минуты, я бросилась наряжаться. Разумеется, мой наряд уже давно был подготовлен и продуман до мелочей, разумеется, мне оставалось только надеть его и накраситься. Я ждала только его звонка...

Затягивание корсета потребовало несколько больше времени, чем предполагалось, но мне все равно удалось уложиться в срок. Через час после его звонка я уже была одета... точнее, раздета. Темно красный корсет с кружевами и шелковой шнуровкой по бокам, который выгодно подчеркивал обнаженную грудь, маленькие ярко-красные трусики с сердечком на самом интересном месте и почти черный шелковый халатик, прозрачный и короткий ровно настолько, чтобы намекнуть, что я не вполне одета под ним, но не дать окончательного ответа на вопрос, чего же именно не хватает.

Через час он не пришел.

Я позвонила, но он не ответил. Второй звонок также закончился длинными гудками. В ответ на третий я получила короткое хлесткое: «Еду» и короткие гудки. Все остальные с периодичностью раз в десять минут встречали сухое машинное: «Абонент находится вне зоны действия сети...»

Какие мысли возникают в женской голове в подобных обстоятельствах, думаю, рассказывать не стоит.

По истечении второго часа бесплодного ожидания я достала из холодильника первую бутылку вина. Это было его любимое крепленое.

Первый бокал я проглотила через силу. Второй пошел чуть легче и к моему удивлению принес спокойствие. Третий и вовсе пролетел как по маслу. А когда начало темнеть, я зажгла свечи.

Против моих ожиданий первая бутылка оказалась не бездонной, поэтому вскоре с балкона принеслась вторая — уже с моим любимым мартини.

Третьей стал красный «сухарик», которым я откровенно давилась...

Вдруг тишину пустой квартиры разорвал звук дверного звонка.

Назойливый треньк повторился трижды, прежде чем я сообразила, что мне следует открыть дверь.

Шатаясь и хватаясь за стены (однако, этот «сухарик» хорошо дал в голову!) я подошла к двери и без вопросов и заглядываний в глазок распахнула ее.

На пороге стоял незнакомый здоровенный мужик с охапкой красных роз. Свет от подъездной лампочки светил мне прямо в глаза, что после полумрака в кухне было довольно болезненно, и мешал рассмотреть лицо моего гостя. Он красноречиво повел головой сверху вниз, чуть задержавшись взглядом в районе груди, и только тут я вспомнила, что халат у меня не завязан. Мне стало как-то даже неловко, и я попыталась завязать поясок левой рукой, поскольку в правой по-прежнему держала бокал с вином.

— Инна Сергеевна? — прогромыхал мужик.

Я робко кивнула, все еще сражаясь с непослушным