Годовщина

почему так стучат зубы? Как гадко...

Он молча кивнул и дал знак водителю.

Войдя в квартиру, я, шатаясь, побрела в кухню и только там разревелась в голос.

Он... они... использовали меня. Как вещь. Как бездумное тело. Как резиновую куклу. Один продал, другой купил. Все просто — товарно-денежные отношения.

— Инна, Инночка, детка, не плачь, не надо, — Николай?

Он крепко обнимал мои плечи и обсыпал поцелуями щеки.

— З... за что... ? За что... мне это? А? В чем... я... прови... нилась? — он прижал мою голову к своей груди.

— Перестань, маленькая, не надо. Ты ни в чем не провинилась. Это мы, сволочи и подлецы... Прости меня... я не должен был... Пожалуйста...

— Ах, ты ж... — Виталик?!

Николай вдруг дернулся, но меня не отпустил, продолжая прижимать к себе, закрывая своей широкой спиной.

— Сука... шлюха подзаборная... шалава... — я чувствовала каждый его удар, хотя они приходились по спине Николая.

— Не прощу, сука... чтоб ноги твоей...

— Виталик, перестань! — крикнула я, и он вдруг умолк и перестал бить.

Николай отпустил мои плечи.

— Не прощу, сука... — бормотал Виталик, роясь в ящике со столовыми приборами.

И мне вдруг стало страшно:

— Не делай этого, Виталик... — шептала я. — Не делай...

Ящик грюкнул, закрываясь, Виталик развернулся ко мне. В этот момент Николай перехватил его руку с ножом, а я закричала и закрыла голову руками...

— Все...

Николай сидел на табуретке, низко свесив голову. Его руки были в крови. Возле стола лежал Виталик, и нож торчал в его груди.

— У тебя руки... — я подползла к Николаю на коленях. — Перевязать надо...

* * *

После тех событий прошел год.

Мы теперь живем с Николаем. Как он разрулил ту историю, я не знаю — он не рассказывал, а я не спрашивала.

В остальном у нас идиллия. Он меня понимает, как никто. Знает, как довести меня до белого каления, но и знает, как быстро успокоить.

После похорон он забрал меня к себе, так что... Да, теперь я не просто замужняя дама, а дама с приданым. Есть у меня своя отдельная комната, гардеробная, которую я могу пополнять, когда хочу и как хочу, куча платьев на выбор, под каждую пару туфель несколько сумочек, под каждую сумочку десяток шляпок и шарфиков, и перчатки на все случаи жизни...

Тогда с какого перепугу потянуло меня в эту квартиру? Еще и именно сегодня — на годовщину...

Для Коли я, конечно, придумала отличный предлог — у меня там остались какие-то дорогие моему сердцу вещицы. Он со снисходительной улыбкой согласился — решил, небось, что стареющие дамочки чересчур сентиментальны.

Не без дрожи в руках открыла замок, вошла в прихожую, потом в кухню... Эти красные пятна от двух оплавившихся свечей, как следы крови на столе. Помню, как перед похоронами отдирала застывший парафин и оплавившийся шелк...

Так тихо... Странно — а что я надеялась тут найти? Даже не знаю...

Но не возвращаться же, в самом деле, с пустыми руками? Сказала, что забыла какие-то безделушки, значит, надо что-то взять, чтоб предъявить в случае допроса... Смешно, как