Сорок восемь часов

на заднем плане играли Дед-шоу 1973 года в Бостон-Гарден, и когда я пошел лизать ее симпатичную киску сзади, то столкнулся лицом к лицу с удивительной татуировкой Америкен Бьюти на ягодице ее обнаженной попы. У той были идеальные детали и цвет, почти как на обложке альбома. Кажется, Марин Стейнман тоже видел такую, когда его член был глубоко внутри нее...

Мишель повернула ключ во входной двери в четверть десятого, и Максвелл тут же помахал обрубком хвоста. Его личность рядом с ней была другой, нежели со мной. Между нами было все по-мужски и мужские связи, а с Мишель он снова был щенком.

Она прошла на кухню и бросила ключи на кухонный стол, а затем подошла, обняла и поцеловала меня.

— Как твое дело? — спросила она.

— Сейчас я отстранен от его, — ответил я. — Да, кстати, а где сапоги Гомма, которые мама подарила тебе на Рождество?

Она как-то странно посмотрела на меня, прежде чем ответить.

— Зачем тебе знать о моих Гоммах? Я знаю, что ты их не наденешь!

— Просто любопытно; я искал кое-что в шкафу и заметил, что их нет.

— О, ну... я поменяла их у Моник на туфли Фенди. Я не знала, что они тебе нравятся.

Я ничего не сказал.

— Эй, послушай, почему бы тебе не принять душ, а я приготовлю тебе выпить, когда ты вернешься. — Когда она вернулась, я принес ей бокал вина и светлое пиво. Прошло почти сорок восемь часов, с тех пор как я вошел в тот дом на Ист-Бэй в пятницу вечером.

— Во-первых, позволь мне рассказать тебе о деле, над которым я работал. Потрясающе! Над ним работал Пол Монтегю, и как всегда, великолепно. Ну, дом № 95 по Радужной улице был местом, принадлежащим парню по фамилии Стейнман. Жертвами были его жена и ее любовник. Жена парня — главная подозреваемая, но Пол считает, что этот парень, Стейнман, тоже замешан.

Я наблюдал за ее реакцией и увидел на ее лице некоторую нерешительность, мельчайшее проявление узнавания.

— Пол хочет поговорить со всеми, кто связан со Стейнманом, включая всех, кто мог быть в том же доме раньше. У нас есть записи с камер наблюдения, сделанные несколько дней назад. — Я сделал паузу для эффекта и увидел, что Мишель становится неуютно, хотя она изо всех сил старалась скрыть это, но безуспешно.

Она поняла, что я знаю, и не было смысла это отрицать.

— Как долго?

— Думаю, почти шесть месяцев.

— Зачем ты вообще в это ввязалась? Ты ведь знаешь, что я думаю о неверности!

— Джордж, я не знаю почему. Моник продолжала рассказывать мне о том, как это захватывающе, и что она уже делала это дважды ранее, а Донни об этом ничего не узнал.

Донни был мужем Моник и, черт возьми, не хотел бы слышать такой разговор о своей любимой невестке.

— Мы с Моник всегда делали все вместе, с тех пор как были маленькими девочками. У нас никогда не 

---

---

Вернуться назад