Нетривиальные похождения Робина Гуда. Глава 3: Из огня да в полымя

она ничего не ответила, повернув голову набок и уставившись глазами в стену.

Приподнявшись, я взялся за её ножки и расположив её ступни у себя на плечах, я схватил мамочку за бёдра, подтягивая её к себе и упёрся восставшим членом в колечко ануса, из которого ещё сочилось моё семя.

Я медленно вошёл в неё. Да... Несмотря на недавнее вторжение мамина прямая кишка совсем даже и не растянулась. Наоборот, щедро политая моим семенем, её попка, уже второй раз за вечер содомируемая мной, ещё более податливо принимала меня в себя. Горячая и влажная, она доставляла мне неописуемое наслаждение. Я всё более исступлённо я вгонял свой член в горячий материнский зад. Иногда мама тонко вскрикивала, я кротко тут же сбавлял темп, но надолго меня не хватало. Я был всё ближе к вершине блаженства.

В итоге, я навалился на неё, согнутую в три погибели, в моих объятиях и мощно и размашисто накачивал её, сжимая её бедра в ладонях. Мамина попка, казалось, жарко обнимала меня, принимая в себя мой член. Иногда, вогнав в маму член до упора, пригвоздив её к дивану, я замирал и немного передохнув принимался трахать маму с новой силой. Я хотел заставить её испытать оргазм. Чтобы она кончила против своей воли, чтобы окончательно покорить и поработить её. Так, как это было на пароходе. Чёрт, там же мне это удавалось без проблем.

Но, нет, не сегодня. Сегодня мне это оказалось не под силу. Долго лавируя на самом пике, в конце концов, я оглушительно взорвался, излив в маму, словно вулкан, наверное, целые литры своего семени.

Обессиленный и опустошённый, я долго лежал на спине, умиротворённо разглядывая застывшее тени на потолке от света из окна.

Мама лежала рядом, чуть дыша, свернувшись клубочком, даже не удостоив меня ни единым взором. Она не пыталась встать, заговорить или вообще сделать что-либо. Я же, несмотря на накатившую усталость, чувствовал себя полностью умиротворённым и удовлетворенным. Мама не двигалась, она лежала на боку, спиной ко мне.

— Мам... Ты обиделась на меня... , — тихо проговорил я.

Я ожидал чего угодно, но она покачала головой:

— Дурак... Я всю неделю от стыда перед тобой умираю... Вот и злюсь на тебя... Вот ведь, дура, и чего я на тебя на этом проклятом пароходе так повесилась? Представляю, что ты теперь о нас с Марком думаешь...

Я аж остолбенел:

— Мама? Но...

Она опять усмехнулась:

— Дурак... Думаешь, ты меня тут сейчас силой взял? Хотела бы, Марка бы разбудила уже десять раз. Уж он бы тебе устроил...

Я молчал, не зная, что сказать.

— Просто, что дальше, Майки? Как мы дальше жить будем? Предлагаешь, мне с Вами обоими жить, с тобой и Марком? Или тайком от мужа с сыном спать?

Она села на диване, натягивая свою ночную рубашку, сбившуюся на её шее, обратно на свою грудь:

— Уф... Где мои трусы... , — она принялась шарить руками по дивану, — вот, куда ты их дел?

— Угораздило