Приближение к цели

соблазны, склонение к пороку — наш метод! И — полная добровольность! Только такая измена любимому супругу, может считаться победой! Правда, патрон?

— Послушать вас всех, так, и... слов, нужных, не нахожу. Но, мне её хочется...

— Вот это — другой разговор!

— У нас есть «троянскиё конь», — напомнил «Борис». — Елена Павловна...

— Скорее, лошадь, — хихикнул «Петрович».

— ... с её помощью организуем встречу Большакова и Бестужевой. А для начала, Боре придётся проштудировать литературу о балете, музыке, живописи. Подготовиться к светским беседам об искусстве. Нина Георгиевна — женщина интеллигентного воспитания...

— Ага, как наша библиотекарша!... — съязвил «Петрович».

— ... с амбициями на лидерство, Может иметь твёрдый характер, но проявить слабость к беседам о «высоком и вечном». Она должна увидеть в патроне родственную душу...

— И тогда мы ей вставим! — воскликнул «Петрович».

— «Петрович»! Коль, своих мозгов не хватает, не мешай говорить умным, — осадила выскочку, третья ипостась.

К спортивному городку маршевым шагом приближался взвод первогодков.

— Заканчиваем! — сказал рядовой Большаков и пошёл на занятия по огневой подготовке...

...

Елена Павловна Калинина шла на встречу с Бестужевой, имея чёткий инструктаж «Бориса», что говорить и к чему склонять бывшую подругу...

Встреча должна была состояться в парке Дома офицеров, невдалеке от памятника вождю мирового пролетариата товарищу Ленину — безвкусной «лепнины» из пористого бетона на громоздком постаменте черно-зелёного цвета.

Здесь же, под причудливыми ветвями почти горизонтальных верхушек дальневосточных дубов, полукругом стояло несколько удобных для отдыха скамеек, чугунные боковушки, которых соединяли хорошо отполированные бруски, повторяющие изгиб человеческой спины, в самом удобном, для сидящего, положении.

Нина Георгиевна всегда дивилась, с какой точностью это было сделано, неизвестным дизайнером и мысленно благодарила мастера за прекрасную работу.

Сегодня она пришла заблаговременно до обговоренного часа. Сидела на одном из таких парковых шедевров и наблюдала за играющими близнецами, которые бегали по мартовской проталине от мамы к «дедушке Ленину» и — обратно.

Приход Калининой, Нина Георгиевна ожидала с нетерпением и сомнениями, что та сдержит слово.

Когда миниатюрная фигурка Елены Павловны показалась из-за поворота аллеи, Бестужева едва не поднялась ей навстречу, но, вспомнив, о перемене в их приятельских отношениях (как-никак, теперь она, как бы, за главную), осталась сидеть. И, подчёркивая своё лидерство, демонстративно глянув на золотые часики — «Не опоздала ли ты, голубушка?»

Калинина пришла вовремя, что раньше за ней не наблюдалось.

«Старается угодить!» — подумала Бестужева.

Женщины обменялись дежурными, вполне приятными приветствиями. Поговорили о малышах, — очень милых в своих пуховых комбинезончиках. Похвалили погоду: «Давно не было таких тёплых дней... «И, наконец, Бестужева напомнила Калининой, зачем они встретились: — Рассказывай, как всё было!

Пришедшая продавила своё напряжение негромким смешком: — Так уж и всё?..

— Конечно. Мы же — подруги! — напомнила Бестужева...

...

Рассказ Елены Павловны произвёл на жену подполковника сильное впечатление. И хоть некоторые сцены, Калинина, явно, недоговаривала, воображение балерины легко дорисовывало эти, не достающие для романтической встречи, картины.

С отдельными подробностями описывался словесный портрет «виновника».

— Симпатичный, знающий цену доверию, до бесконечности обаятельный и отзывчивый! — перечисляла заученный текст капитанша. — Умный, начитанный, талантливый!

— Не человек, а абсолютный идеал, — не удержалась съязвить Бестужева. — Да