Вечер. Синие чернила. Часть 1

отозвалось.

Отдалась, не мысля больше ничего.

Разрыдалась — выстрел спермы. Горячо.

Брат любил до зорьки восхожденья дня.

Встала утром — горько. Душит стыд меня.

Как могло желанье от него родить

Вспыхнуть моментально и поработить!

Но и в этой пробе стыд не вышел в рост —

Через месяц двое, поднимали тост:

Младший брат, Андрейка, старший брат, Олег

Собравшись с сестренкой разделить ночлег.

А супруг смеется: «Главное начать,

Чтобы под завязку матку накачать!

Я ж другой повадки — всей округе мил,

А свою сбрюхатить не хватает сил.»

Тело предавало — отдавалось им.

Сладостно туманил мне сознанья дым.

От того, что знала с ними слиться — грех!

От того, что мужем делена на всех.»

*

Я выслушал ее без звука.

Ошеломленный, невпопад,

Пообещал стать верным другом,

Остановив ее разврат.

Потом мы оба повздыхали,

Даря друг другу томный взгляд.

Во мне все чувства полыхали,

И понял, что уже навряд,

Отмечен верностью супруге,

Закончен будет разговор,

И вверю Вовкиной подруге,

Хотя б на время, свой прибор.

И пусть братишки устыдятся,

Оставив прелести её,

А свекор и сынок — смутятся

Услады под своё враньё.

Так думал я, интеллигентик,

Не зная собственный народ,

В кармане теребя билетик

В автобус, на родной завод.

3

Ох и влип я, братцы, ныне по весне!

Жизнь текла сквозь пальцы, будто бы во сне.

Да и как поверить, что жену любя,

Ночью брал другую, и дарил себя!

Становилось душно, тошно от стыда,

На «приду ли снова», отвечал ей «да».

И опять Володьки хитрые глаза,

Чёртики в постели и в душе гроза.

Тяжело, не сразу разрубил узлы,

Вовкин взгляд опасным мне казался, злым,

Закралось сомненье в истинности бед.

Молодых супругов, повторявших бред.

В майской тихой ночи твёрдо заявил:

Нет ни прежней мочи, ни душевных сил!

*

А на воле песни пели в кронах лип десятки птиц.

Тротуары свет пролили из улыбок встречных лиц!

Праздник! Радость возвращенья, и ликует в теле кровь!

Про себя молю прощенья у жены, ища любовь!

Жизнь прекрасными крылами недотёпу обвила,

И окольными дворами радостью домой гнала.

Что случилось — не ответить изумленью, но супруг

Начал пылесос приветить, и помойку вынес, вдруг.

Это дело благосклонно приняла моя жена,

Трепетала даже лоном, как вчера обручена!

Разве можно рядом ставить нежность и сплошной обман!

И прозревший, понял братцы, то, какой я был болван!

*

Вован с супругою своей

Спокойко, после сообщили,

Когда с работы выходили,

Что был у них давнишний план.

Любители шальных затей,

Нарочно всё изобразили,

Так, будто Галку брали силой,

Чтоб я попался в их капкан.

Я приглянулся даме сей,

Они ж со свадьбы свинговали.

У них с обменом побывали

Пять пар в трёхлетний балаган!

Да, уж, наслушался муры!

Теперь, во всё не очень веря,

Я двигался тихонько к двери,

Не выпустив обиды пар.

— Ну, извини, всё вкривь пошло!

Мы вас, с женой, не приглашали,

Когда пять пар перемешали,

Но, ты — моей на сердце пал.

И всё бы вышло хорошо,

Нам узы вовсе не мешали,

Да Галочке от секса шалой,

Был нужен — ты, и ты — попал.

И смех и грех! И мир и дружба —

Со вздохом обрелись опять.

Всё восстановлено, как нужно,

И друга не боюсь обнять!

Но долго после вспоминался

Бредятины той огород,

И, как искусно загонялся

К себе, в сексующий народ!