Ищи дурака

читать детские книжки. Мы были готовы настолько, насколько могли.

Когда однажды воскресным вечером Джулия почувствовала, что схватки начались всерьез, я схватил сумку, которую она уже собрала, и мы осторожно поехали в больницу. Она рожала почти восемь часов, и я оставался с ней, принося лёд для её пересохшего рта, растирая ей спину и тренируя дыхание по мере того, как схватки становились всё более частыми. Когда наконец пришло время, я пошёл с ней в родильную палату и держал её за руку в тревожной беспомощности, когда наш сын появился на свет с плачем.

Я хотел быть отцом, и я хотел этого ребенка. Тем не менее, когда я впервые взял в руки этот крошечный комочек жизни, который был моим сыном Джошуа, волна эмоций накатила на меня так сильно, что мне пришлось сесть. Меня охватило всепоглощающее чувство благоговения, страха и любви. Я поклялся, что посвящу свою жизнь заботе об этом чуде, которое я держал.

Последующие недели и месяцы принесли все испытания, типичные для новых родителей: лишение сна, бесконечные прогулки по комнате, пытаясь успокоить плачущего ребенка, и строго ограниченный образ жизни. Но я никогда не обижался на разрушение; то чувство преданности, которое я чувствовал, когда впервые обняла Джошуа, никогда не рассеивалось. Я любил его абсолютно, я любил его мать, и я любил тот факт, что мы стали семьёй в полном объёме.

Я вспоминаю вечеринку, которую мы устроили через год после рождения Джоша. У нас был полный дом друзей и семьи, чтобы отпраздновать его первый день рождения, и мы попросили их остаться на День открытых дверей после этого, потому что мы жаждали стимуляции какой-нибудь взрослой компании. Тем не менее, даже когда люди ели, пили и ходили вокруг, я обнаружил, что пробираюсь в комнату Джоша, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Когда я нашел его проснувшимся и плачущим, я закрыл дверь в его комнату, взял его на руки и начал ходить и петь ему, чтобы убаюкать его. Меня не волновало, что я пропускаю вечеринку; ничто не имело для меня большего значения, чем мой сын.

Джош был здоров и рос. Он начал спать по ночам всего через два месяца, а через полгода Джулия отняла его от груди, так что кормление грудью больше не отнимало у неё сил. Мы пережили стресс, связанный с уходом за новорожденным; по сравнению с этим уход за малышом был намного менее утомительным.

Поэтому я был более чем удивлён, когда пару месяцев спустя Джулия усадила меня и сказала, что готова родить ещё одного ребенка. Когда я высказал некоторые сомнения, она стала настойчивой, почти отчаянной. — Наша жизнь только сейчас возвращается в нормальное русло, — подумал я. — Почему она хочет пройти через всё это снова так скоро?

Но было ясно, что она приняла решение, и я списал её почти отчаянное желание на гормоны или материнский инстинкт. Кроме того, мы всегда говорили о том, чтобы