Банная Ночь

решила, что пора освежиться. Не имея привычки париться в полотенце, тем более такой длинны, как выбранное ей, женщина слезая с полка, наступила на его край и следующим движением сдернула прочь, но распаренный ум осознал случившееся только спустя шаг, когда, будучи оголённой она замерла посреди парной, обратив свою аккуратную, точённую спину, округлённую прелесть по девичьи крепких ягодиц, разделенных природной вертикальной и белой горизонтальной линиями. Плечи Раисы поникли под тяжестью тех мыслей, что мгновенно оккупировали её сознание.

«Что он сейчас думает? А что бы ты подумала? Сначала эта старуха подкладывает кружевные трусы... Я не старуха! А кто ты? У тебя всё отвисло уже! Ничего у меня не отвисло! Потому что нечему отвисать! — слёзы подступили к глазам, — Так вот, сначала подложина трусы, потом потрясла своими мерзостями перед открытой дверью, а теперь ещё и полотенце, типа случайно, уронила! Я не специально! А для него всё как по нотам! У старухи зачесалось! — капли потекли по щекам, а плечи начали подрагивать.

Депрессия настолько утопила даму в себе, что та даже не попыталась броситься к полотенцу и накинуть его, а просто стояла посреди парной и громко крича и рыдая внутри, тихо плакала снаружи.

Мягкое касание заставило её вздрогнуть, словно предсмертная судорога пробежала по телу газели в шею которой впилась своими клыками львица, но это было лишь полотенце, заботливо накинутое ей на плечи. Каким-то шестым чувством Валера ощутил внутреннее смятение «тети Раи» и нежно закрыл её полотенцем, а затем, приобняв вздрагивающие плечи, вывел из завешенного клубами пара помещения.

— Что с вами? — шепотом спросил он, боясь потревожить соседку громким звуком, — ну, не надо, ничего страшного...

Клёкот в груди женщины возвестил о том, что внутренняя буря того и гляди прорвётся наружу. Но иногда это даже бывает полезно, не так ли?

— Не переживайте так, теть Рая.

— Ты всё видел, — взвыла Раиса и разревелась, будто внутренняя дамба, не выдержав напора чувств и переживаний прорвалась и их поток понёсся вперед, сметая всё на своём пути.

— Вам есть, что показать, — признался Валерий прижимая голову Раисы к груди и гладя словно маленького ребёнка.

— Я не специально, честно, — взвыла женщина и, чтобы не говорил мужчина, принялась повторять это последнее слово, словно граммофон, игла которого прыгает на пластинке и отбрасывается на одно и тоже место.

Так они и сидели, молодой мужчина и пожилая женщина орошающая его грудь слезами не выплаканных переживаний, скорбей и лет.

— Ты всё видел, — вновь повторила Раиса шепотом, когда глаза её окрасились розовым, а рухнувшая дамба опустела, унеся своими воды в воздух.

— Вам есть, что показать, — повторил Валерий.

— Там всё мерзко и сморщенно, — всхлипнула она.

— Кто вам такое сказал?

— Никто, я просто знаю, — слукавила женщина, так как предыдущей фразой пересказала слова своего бывшего любовника из-за чувства к которому едва не разрушила свою семью. А он всего лишь пользовался ею, вещая развесистую лапшу про любовь, на желавшие это слышать уши.

—