Пигмалион

Юля Глинкина была самой обыкновенной девушкой. У нее был самый обыкновенный средний рост, самые обыкновенные волосы ниже плеч, темнорусые, девчоночьи, самая обыкновенная тоненькая фигурка, запакованная в самые обыкновенные джинсы и курточку, самое обыкновенное личико, юное, с хитринкой, и на нем — самый обыкновенный прямой носик и самые обыкновенные серые глаза.

Все это, несмотря на обыкновенность, смотрелось довольно мило, особенно когда Юля улыбалась или делала удивленный вид. А так как она постоянно делала или то, или другое (или и то и то вместе), на нее нередко оглядывались на улице, несмотря на то, что ничего необыкновенного в ней, в общем-то, и не было — ни ангельских кудрей, ни огненного взгляда, ни супер-пупер-секси-фигуры.

С фигурой вообще была беда: в свои девятнадцать Юля оставалась худеньким узкобедрым существом с грудью первого размера. Грудь была ее тайной болью, и иногда Юля даже плакала, примеряя в мыслях пышный бюст подруги Стеллы.

Как и все обыкновенные девчонки, Юля с детства мечтала о сексе — и, как только сложились звезды, дала мальчику Вите вначале оголить себя, затем облизать, а затем и залезть самым настоящим живым членом к себе в писю, заботливо выбритую папиным станком. Звезды сложились в обыкновенную пору — в девятом классе, когда Витькиных папы-мамы не было дома. Как всегда и у всех, короче говоря.

Несмотря на маленькие сиськи, недостатка в мужском внимании не было: удивленная улыбка и серые глаза с хитринкой действовали на мальчиков, как те самые 4% в «лонгере»*. Впустив в себя четвертый по счету мальчишеский член, упакованный в щипучую резинку, и попробовав для верности женский трах с подругой Стеллой, Юля сказала себе «хватит». С тех пор ее личная жизнь погрузилась во временную летаргию.

___

*Слабоалкогольный напиток (прим. ав)

Никакими особыми талантами Юля не блистала, кроме умения искренне смеяться, когда смешно, и отражать на лице, как в зеркале, все, что происходит вокруг (если, конечно, это можно считать талантом). Окончив обыкновенную среднюю школу No. 11, она поступила второй волной на обыкновенный юрфак обыкновенного универа, где писала обыкновенные курсачи и получала обыкновенные тройки и четверки.

Летом Юля уехала с мамой отдыхать на обыкновенную дачу, где полола обыкновенные грядки, варила обыкновенный борщ и купалась в обыкновенной дачной речке.

Речка эта была необыкновенна только тем, что у противоположного берега течение вдруг сходило с ума и ускорялось в двести пятьдесят раз, а вода превращалась из бодрящей в ледяную. Так получалось потому, что пляж расположился на пологой отмели, намытой у поворота. На излучине образовалось нечто вроде залива-лягушатника, где плескался весь дачный народ, не выплывая на глубину, к бешеной воде, бегущей с гор. Там часто неслись, как торпеды, огромные бревна, упущенные на лесоповале. Ниже, в полукилометре от пляжа, они скапливались на большом пороге, который ощетинивался ими, как гигантский дикобраз. Его так и звали — Дикобразом. Когда Дикобраз обрастал бревнами, вода в речке поднималась на полметра, и Дикобраза рвали динамитом.

Противоположный берег, живописный и недоступный, был идеей-фикс всех дачных