На рассвете

Она открыла кран с холодной водой и, морщась от боли, стала смывать кровь с разбитой губы. Какую-то минуту она просто стояла и завороженно смотрела, как малиновая вода стекает спиралями, красиво оттеняя розовый мрамор раковины. Умывшись, она заставила себя посмотреть в зеркало.

Ее встретил дикий, слегка безумный взгляд небесно-голубых глаз, густо накрашенных черными тенями. Девушке в зеркале было лет двадцать, а может, и того меньше: запавшие щеки и темные круги под глазами придавали молодому лицу изможденный вид, а излишняя худоба наталкивала на мысли о том, что она наркоманка.

Откинув назад волну длинных (до бедер) сине-фиолетовых волос, она увидела на левом предплечье несколько темных пятен. Отпечатки его пальцев расцвели на коже пятью бордово-красными отметинами.

— Сукин сын, — она ругнулась громко: в туалете клуба никого, кроме нее, не было, да и музыка орала что было мочи. Заметив внизу короткого платья-рубашки следы спермы, она быстро застирала их, а затем, еще раз оглянувшись вокруг, зачерпнула ладошкой воды и, приподняв платье, стала мыть себя там, снова выругавшись — в этот раз по поводу отсутствия трусов, которые он на ней разорвал. Лучше холодная вода, зато уже одним махом избавится от его спермы на (и в) своем теле. Ее снова передернуло, а в сознании замелькали удары плетью, наручники, пощечины, шлепки... Клиент был, мягко говоря, не очень.

Она ощутила покалывание в затылке и тут же обернулась, выдернув руку из-под платья и опустив подол, еле-еле прикрыв голенький, как у девочки, лобок. На полу в углу туалета сидела бледная девчушка и смотрела на нее заплаканными глазами, в которых, однако, несложно было заметить удивление.

— Че уставилась?, — рыкнула на нее синеволосая. — Шлюхи никогда не видела?

Та, то ли изумившись, то ли испугавшись, быстро замотала головой из стороны в сторону. «Ты глянь, азиаточка!», — удивилась про себя синеволосая и окинула ее оценивающим взглядом: немного широкое, но красивое восточное лицо, черные ровные волосы до пояса, белая маечка, заправленная в серую юбку миди, и ровные ножки, обутые в изящные туфли на шпильке. Скорее всего, студентка по обмену.

— Ты по-нашему то понимаешь?

— Да.

Повинуясь неведомо чему, проститутка села на пол рядом с ней, помолчала минуту, затем достала пачку сигарет.

— Будешь?

— Я не курю.

Синеволоска хотела закурить, но, поразмыслив, спрятала пачку обратно в карман рубашки.

— Ну и чего ноешь? Твой китайский мальчик променял тебя на другую китайскую девочку?

— Я монголка, не китаянка.

— Ой, а разницы-то!

— Разница большой, — она говорила почти без акцента, но иногда делала ошибки, — И вообще, уйди, я не хочу с тобой разговаривать.

— Не борзей, солнышко. Лучше воспользуйся моментом, излей душу. Мне хреново, может, развеселишь чем.

Азиатка замолчала и отвернулась в другую сторону. Шлюха ткнула ее в бок указательным пальцем:

— Да ладно, кроха, чего ты. Давай знакомиться Я — Сайна. Ну, а ты?

— Наранта, — монголка поднялась и обула туфли. — Не хочешь уходить — я уйду.

Сайна хрипловато рассмеялась ей вслед, и, повертев в руках сигареты, в этот раз таки