Любовь и смерть Медузы Горгоны

тебя не люблю, — сказал она зло, глядя в песок, и волосы-змеи вдруг заметались, — ты мне надоел.

— Зачем ты так? — ему стало тяжело дышать, и внутри него вспыхнул неуправляемый безумный огонь.

— Я не люблю тебя! — закричала она, и лицо сильно исказилось гневом и жестокостью. — Ты хочешь быть одним из них и остаться здесь навсегда?!

— Нет!

— Тогда убей меня! — она все еще не смотрела на него, но ей так хотелось заглянуть в его глаза.

Он все еще стоял нерешительно и не понимаю причину ее гнева.

— Ты даже этого не можешь сделать! Ты ничего не можешь сделать! Ты и любовник плохой!

Кровь хлынула к его лицу и затмила его разум. «Старуха», — неожиданно пронеслось в его голове. Внутри него все сжалось и напряглось.

— Прощай, любовь моя! — он поднял меч и натренированным движением махнул им. Меч сделал полукруг и даже не остановился. Голова отскочила от тела. Змеи, пытавшиеся в последний раз зашипеть, только открыли розовые пасти, показав белые ядовитые клыки, поникли и болтались длинными безвольными веревками.

Он опустил меч.

«Вот и все...»

Напряжение, длившееся так долго с момента их встречи, спало. Внутри были пустота и слабость.

— Вот и все... — чуть слышно, одними пересохшими губами сказал он.

С моря вдруг подул сильный ветер, и небо заволокло серыми тяжелыми облаками. Где-то в вдалеке, там, где море срастается с небом, стало темно от черных низких облаков; загрохотал гулкий гром и желто-сверкающие молнии криво бились, приближаясь.

«Холодно... очень холодно... больно... очень больно...»

Ее обезглавленное тело лежало на сером от серого неба песке. Оно еще было прекрасно: гладкая и блестящая кожа в ярком свете молний были нежна и бархатна. А голова лежала на берегу любимого ею моря, и волны грозно шипели, пытаясь дотянуться до нее и призывая: «Живи, живи!!! Борись, борись!!! Не сдавайся!!! Люби!!!»

Но она уже не слышал этого. Глаза смотрели грустно и утомленно — в них пропал блеск жизни. Слеза покатилась по щеке. Все, чем она сейчас жила и что помнила: любовь, запах любимого, его тело, его страсть — затихало и умирало навсегда. Тусклый зрачок, затухая, тщетно пытался найти вдали что-то.

Холодный ветер принес свежесть солёной воды. Небо озарилось яркими вспышками, и раздавались новые угрожающие раскаты. Сверкнула ещё одна вспышка, прогремел ещё один раскат, и лицо юноши, стали покрывать тяжелые капли, а затем струи серого дождя.

Персей крепко взял за волосы голову — змеи уже не шипели — и засунул ее в заплечную сумку, перекидывая ремешок через плечо. Затем, не спеша, пошлепал по кромке пустынного холодного берега.

— Вот и все! — задрав голову вверх, крикнул он богам. По его прекрасному и юному лицу текли капли дождя, так похожие на слезы.

В ответ ему где-то очень близко сверкнула молния, порвав небо, и гром так сильно зарокотало, что статуи воинов затряслись и начали падать на землю, разрушаясь. Стали слышны голоса каменных воинов:

— Проклинаем!!! Проклинаем! Проклинаем...

Серо-свинцовые, мутные, с белой бахромой волны, шипя и набегая, касались его ног и,