Дочки-матери. 24-27

по попе, бросила глупый взгляд на Корчагину, которая ползала по кровати.

— Всё, хватит! — сказала Солнцева. — Вероника, прости, пожалуйста, я больше не буду сомневаться в твоих способностях.

Вероника, довольная, натянула трусики с шортами.

— Так-то лучше, — сказала она. — Мир?

— Мир, — Катя смиренно кивнула.

Вероника подлетела к Насте и плюхнулась на стул, стоявший рядом с её кроватью.

— Ну, а вы как с дядей Андреем, грибов в лесу нарубили?

Катя захихикала, Настя улыбнулась.

— Ага, нарубили, — сказала она, отворачиваясь.

— Да ты что? — Вероника выпучила глазки. — И как, большие грибы? — её губки задрались, обнажая белые острые зубки.

— А тебя только большие интересуют? — Настя весело ухмылялась.

— Нет, почему? Меня весь процесс интересует. Собирания грибов. И как там? — улыбаясь, она морщила бровки.

Катя посмеивалась со своей стороны. «Вот умора!» — думала она.

— Процесс мне понравился, — заметила Настя таинственно. Катя повалилась на кровать, одолеваемая хохотом.

— М-м-м. Так значит дядя Андрей не только картошку чистить, но ещё и грибы собирать умеет? — Вероника запрыгнула на стул верхом и принялась раскачивать его.

— А тебе что, рыбалки мало? — Настя презрительно поморщилась.

— Ты же знаешь, мне всегда мало. Я когда на природу выезжаю, хочется всем сразу заняться.

— Жадная ты, Вероника. Не понимаю, чё тебе неймётся? — Настя окинула Веронику усталым взглядом.

— Нравятся мне папики, — вздохнула та с придурью. Её глазки закатились к потолку.

— Вот и бери себе рыбака, а мне оставь грибника, — Настины бровки взлетели.

Катя с Вероникой засмеялись. Егоза чуть не рухнула со стула, вовремя удержала равновесие.

— Так, а можно хотя бы одним глазком посмотреть, как вы грибы собираете? — спросила она.

— Нет, нельзя, — отрезала Настя.

— Ну вот! Может, вы там вовсе и не грибы собираете, а ягоды. Чем докажешь? — Вероника прищурилась.

— Я ничью задницу целовать не буду! — рявкнула Корчагина.

Девчонки покатились со смеху. В этот раз Вероника сползла со стула и рухнула попой на пол. Она сидела, как Пиноккио, вытянув ноги в разные стороны.

Катя вытирала глазки. Она валялась в постели, давясь хохотом в подушку. Отдышавшись, она заметила:

— Я так рада, что ты с моим папой подружилась.

— Так вот как это теперь называется! — встряла Вероника.

Они опять заржали.

Настя сделала строгий вид.

— Если он тебя будет спрашивать про нас, что ты ему ответишь? — спросила она Солнцеву с вызовом.

— Ничего не знаю, не слышала и не видела, — та захлопала ресницами.

Вероника опустилась на пол и свернулась в калачик.

— Вот умора! — стонала она.

Корчагина тяжело вздохнула.

— Твой папа сейчас очень боится, что мой папа узнает. Как будто им есть дело, — Настя презрительно фыркнула. — Ты тоже, Вероника, моему папе ничего не говори.

Вероника приподнялась с пола.

— Он и так, сам догадается, — сказала она, вся красная.

— С чего ты решила? — Настя улыбнулась.

— Ты, когда потрахаешься, довольная коза становишься, и улыбаешься постоянно, — Вероника скорчила рожу.

Катя расцвела в солнечной улыбке:

— Точно. Ты стала улыбаться, — сказала она.

— Да ну вас! — Корчагина накрыла лицо руками, она смеялась, хохотала от всей души, чем только распаляла девичий