Вернуть любовь

рот и чувствую, как мужское тело напряглось, окаменело под моими пальцами и губами. Словно статую обнимаю, а не живого человека. Ноздри заполняет дразнящий запах дорогого мужского парфюма, смешанный с запахом сигарет. Дышу им, вбираю в себя любимый и забытый запах, любимый и забытый вкус. Какой-то странный возглас раздался из глубины его горла. Рык — не рык, стон — не стон. Но окаменелость сразу прошла. И вот уже не я целую мужские твердо сжатые губы, а Игорь мои. И не просто целует, пожирает. Вслед за губами пришли в действие руки. Сжали меня, прижали к себе так, что хрустнули кости... Потом просто впечатал в твердую поверхность стены, навалившись всем телом сверху. В движениях чувствуется голод. Ого-го! Мой стон тонет в его глотке. Рука Ковалева ложится на грудь, колено вклинивается между моих ног. Даже растерялась от такого напора. Зато тело среагировало мгновенно, всё встрепенулось, запульсировало, захотело. Дыхание стало ещё более бурным, а платье, бельё, давят распирающую грудь. Как-то все происходит слишком быстро. Пусть! Такая страсть невозможна без сильных чувств! Я не зря прилетела, всё ещё возможно вернуть! Ковалев покрывает голодными поцелуями мою шею, заставляя выгибаться и трепетать. Платье красивого приглушённого красного цвета задрано до пояса. Снова задыхаюсь, но уже не от волнения, а от остроты ощущений, которые вызывают его руки и губы. Подхватывает меня под попку, тащит к столу, сбрасывает на пол мешающие сейчас бумаги и письменные принадлежности. Мои ноги сами по себе раздвигаются. Уверенные мужские пальцы ложатся на кружево трусиков. Вздрогнула, всхлипнула. Рука гладит нежные складки через тонкую ткань. Кажется, там всё влажно, прямо хлюпает. Когда Игорь пытается стащить трусики наступает отрезвление. Что мы творим? Что я творю? За соседней стеной красавица секретарша, которая в любой момент может войти. Дверь никто из нас не додумался закрыть. Да и после долгой разлуки мы ведь даже словом не обмолвились.

— Игорь, я не могу так... Там твоя секретарша...

— Никто не зайдет... — голос хриплый, руки действуют всё так же напористо, нагло, отодвигая в сторону мои трусики и проникая внутрь.

— О... Ахк...

— Игорь, не надо... не здесь, — хватаю его пальцы своими, останавливая.

— Набиваешь себе цену? Ну-ну. Не переживай, я заплачу. Сколько сейчас берут немецкие подстилки?!

Отреагировала мгновенно, даже не успев подумать. Звук пощечины раздался в комнате. Ударила довольно сильно, так что его голова качнулась, а на щеке начали проступать красные пятна. Что я наделала? Лицо Ковалева исказила злость. Замахнулся в ответ. Неужто сможет ударить? Нет, слава богу, нет! Рука так и застыла поднятой вверх. Отошел к окну, повернувшись ко мне спиной.

— Пошла вон!

— Игорь...

Молчание. Во всей его позе, широких плечах, высоко поднятой голове, читается непреклонность. Он всегда был такой упертый.

— Игорь, я знаю, простить сложно... Понимаешь, восемь лет назад я была глупой жадной девчонкой... А Курт... он предлагал такую жизнь, которую я только в кино видела: дорогие рестораны, украшения и