Вернуть любовь

платья от ведущих домов моды, отдых на роскошных курортах. Да и родители, они хотели для меня счастливой жизни, в стране, которая по их представлениям, намного лучше, чем наша. Конечно, всё оказалась... не совсем так... Богатство и щедрость не всегда синонимы... Мне приходилось даже на помаду денег выпрашивать. А когда я надумала развестись... Впрочем, это неважно... Я так и не смогла полюбить Курта, так и не смогла тебя забыть. Только дочка... дочка держала, он обещал лишить меня возможности видеться с ней. Впрочем, и это тоже для тебя неважно. Я знаю, ты так и не женился за всё это время. Прости, я кажется, поломала не только свою жизнь... Игорь, но ведь такая любовь, как была у нас, она ведь не каждому дана и не часто бывает в жизни. И сейчас ты меня так целовал... может, всё ещё можно...

— Пошла вон!

Вздрогнула, как от пощечины, а Ковалев даже не повернулся. Хотя, это и есть пощечина, пощечина моим надеждам и чувствам. Нет, я не сдамся так просто!

— Игорь, в тебе сейчас говорит злость и обида, просто поду...

— Тебя вытолкать взашей?!!

Его спина злит, его непреклонность злит.

— Игорь, я совершила ошибку. Но кто не совершает ошибок?..

— Ошибка и предательство — разные вещи.

Какой спокойный, безапелляционный голос. Мурашки по коже.

— За свое предательство я вполне поплатилась. А ты тоже мог бы что-нибудь сделать, чтобы меня вернуть.

Обернулся.

— Узнаю красавицу Олечку, всегда выгораживаешь себя, перекладывая ответственность на других!

Видимо задела, показное спокойствие ушло из голоса.

— Я виновата Игорь... очень, но...

— Пошла вон, я больше с тобой не намерен ничего обсуждать!!

Ковалев снова отвернулся, предоставив мне возможность любоваться его мужественной спиной.

— Ты невозможен Игорь, вместо того чтобы поговорить, как взрослые люди!... Ты...

— Охрана. Выведите, пожалуйста, Эльвиру Николаеву, — сколько сарказма в голосе, — из моего кабинета. И впредь никогда, ни под каким предлогом, прошу её не впускать.

— Ты... — зашипела я змеей, — черт с тобой, не хочешь слушать, не надо.

Схватила какую-то папку со стола и грохнула ею об пол.

— Сама уйду! Извини, что побеспокоила!

Дверью хлопнула так, что секретарша подскочила с кресла, и, не скрывая изумления, уставилась на меня. И чего так таращится? С остервенением жму на кнопку вызова лифта. Створки открылись, из кабинки выскочили два бравых молодчика. На лицах охранников тоже изумление и даже некоторая растерянность. Один берёт меня легонько за предплечье. Выдёргиваю руку. Как унизительно! Ковалёв хочет выкинуть меня, как нашкодившего котёнка.

— Я сама уйду, не прикасайтесь ко мне!

Однако они проходят вместе со мной в лифт, видимо думают, что я могу наделать глупостей и разгромить что-нибудь в такой солидной компании. Не зря думают, руки прямо-таки чешутся от желания устроить погром. Взглянула в зеркальную стенку лифта. О, бог ты мой! Теперь понятно изумление сотрудников. Всклокоченные волосы, размазанная помада на губах и перекошенное платье, в вырезе которого видна полоска кружева бюстгальтера. На шее явственно проступили красные пятна, подозрительно напоминающие