Остров. Глава четвёртая: Верхнее и его обитатели

своей жизнью. Кто-то рубил дрова, кто-то вешал бельё и, вообще, я был как инопланетянин на вновь обнаруженной планете.

Завернув в поле, что-то давило меня сегодня изнутри, в поисках кустиков, мне пришлось пройти сквозь снопы соломы, собранных в плотный круг на краю поля. Природа веселилась, как могла, наслаждаясь последними тёплыми деньками. Наслаждался и я природой, благо бумажка, последняя пачка бумажных салфеток, обнаруженных сейчас случайно в заднем кармане джинсов, была наполовину полна.

Довольный собой, а ещё больше своевременностью обнаружения кустиков, я пошёл обратно той же дорогой. Смех, призывный смех женщины, затягивающей мужчину в свои сети, уронил меня в стог. Не знаю почему, но я нырнул в стог, вжимаясь как можно глубже в колющую сердцевину. (Специально для — Пара прошла сначала вдоль стога, завернула за него, и только я было собрался вскочить, как она, пятясь, появилась из-за угла.

Они целовались словно это был их последний поцелуй. А потом откачнувшись, стали сбрасывать одежду, высвобождая свои тела. О! Я очень удивился. Да, это же Салтычиха! А мужчину я не знал. Хлопнув её по голому плечу, мужчина затряс членом.

— Давай! Он давно тебя ждёт!

— Витенька. — Салтычиха опустилась на колени. — Ты меня мучаешь.

— Ни хрена! — Он ухмыльнулся, ухватил её за голову. А у неё третий размер, да и какой — правильные плавные округлости заполненные не силиконом, а настоящим живым телом! И плоский живот, бёдра! В одежде она такая бесформенная!

— Не буду! — Она оттолкнула его. — Иди к чёрту!

— Пожалеешь!

— Иди к чёрту! — Она вжалась в сноп, зашарила рукой в поисках одежды.

— А вот теперь пройдись! — Мужик потряс её платьем, трусами. — Пройдись! Сука!

— Зачем я тебя, урода, приголубила? — Она чуть громко крикнула это. Кроме лифчика у неё остались только колготки. — Сволочь!

— Да, пошла ты! — Он скрутил в узел одежду, сунул под куртку. — Сиди, реви!

Вот гад!? Не знаю какая сила дёрнула меня из снопа. Мужик испуганно-удивлённо охнул, сложился, подставляя мне шею. Пускай полежит, очухается!

— Возьмите. — Я протянул узелок с её одеждой. — Возьмите.

— Спасибо. — Какие глаза у неё! Моих лет женщина, очень не дурна собой. А проще говоря, приятная и милая женщина. — Отвернитесь? — Это слово она прошелестела, не поднимая глаз. Ну, да. Одеваться перед чужим мужчиной?

Её мужик так и остался лежать без сознания. Нет, я его не убил, просто уронил самым простым приёмом, которому обучил нас, молодых солдат, выстроив для первой спецфизподготовке, прапорщик Дордюк и который работал всегда без сбоев. Не смея поднять глаз, она шла рядом.

— Давно хочу от него уйти. — Она вдруг остановилась у кустов с ярко красными листьями. — Он только мучает меня. Не женится, не говорит даже о семье. Только пьёт, гуляет. Эх!

— А кроме него? — Мне понятно, понятно. Только тянет меня завалить тебя прямо тут. Да, что же это со мной!? Недотраханность!? — Другие?

— А другие ещё хуже. — О! У неё любовь действительно так и рвётся изнутри! С таким глазами! — Уезжать не хочу.