Воротынские и К... (быль)

Говори! Иначе дальше не поедем, и ты опоздаешь на самолет! — начал злиться я.

— Знаешь, милый, я давно работаю санитаркой в нашем госпитале, где мы наших «поросят» рожали, многое видела и многому научилась. Жена твоя Людмила скоро умрет...

— Ты чего это?! С ума сошла?! — я злобно глядел на нее, но по выражению ее лица я понял, что она не шутит, а говорит правду. Мы поехали дальше, а она начала говорить, что весь ее отпуск она посвятила наблюдению за моей Людмилой, находя признаки ее болезни. И, к сожалению, нашла их. Моя Люда действительно была тяжело больна, о чем поставили диагноз врачи, когда ее уложили в горбольницу. У нее нашли цирроз печени. У меня оборвалось сердце, но пришлось пережить это в тягостном раздумье: я любил свою Людмилу, и мне кажется, что и люблю и сейчас, хотя прошло уже после ее смерти 17 лет. Но как только умерла Людмила, я сообщил письмом Шурочке, которая приехала ко мне в гости со своей красавицей дочерью, которую я бы никогда не узнал, столкнувшись с ней на улице. Несмотря на то, что папа и мама ее были среднего роста, но Верочка выросла чуть ли не выше всех моих 170 сантиметров. Руки, ноги и остальные части ее тела мучительно напоминали мне что-то знакомое и родное, так как ее губы, нос и щеки смахивали на меня, а не на ее маму и папу. Вот бывает же такое, чтобы так изменился человек. Она не была еще замужем, хотя и должна бы уже кохать своих детей. Мы долго сидели в летнем ресторане на пляже в Омеге, вспоминая все наши, ушедшие в небытие прошедшие годы. Они хоть и взбудоражили мой мозг давнишними воспоминаниями, но на следующее утро Шура Воротынская сказала, что улетает на Камчатку, где ее сын тяжело заболел. Верочка тоже было собралась, но та сказала: оставайся здесь. Потом приедешь, и на следующее утро она улетела в Петропавловск — Камчатский. Остались мы с Верочкой вдвоем. Она взялась за приведение в порядок домашнего хозяйства, готовила, стирала, провожала и встречала меня, глядя на меня влюбленными глазами? Я чувствовал, что дело движется в сторону брака, но не верил самому себе, что такое возможно. Но все решила одна ночь. Как-то пришел я с работы под хмельком, от стола на работе, где мы провожали на пенсию одного из наших доблестных друзей. Когда я переступил порог своей квартиры, то Верочка, подлетев ко мне, словно на невидимых крыльях, поняла, что мне, кроме постели больше ничего не нужно. Она раздела меня и уложила в кровать, но вскоре я почувствовал, как кто-то ложится сверху на меня в позицию 69. Я почувствовал, как чей-то рот бережно засасывает в себя мой почти уснувший член, который уже стоял молодцом, а по носу и губам меня щекочет какая-то мягкая щетка, которая вдруг раскрылась и мой нос и