МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 2

я и сделал в раздражении, которое поспешил скрыть. В этот момент Сильвия зашла попрощаться на ночь. Она поцеловала своих теток. Я поднялся и поцеловал ее в щеку, но не мог не заметить, что они поцеловали ее в губы, но предпочел не говорить об этом.

— Ты не целуешь ее хорошенько в губы? — спросила Джейн.

— Господи правый, давай не будем больше об этом, — взмолился я.

Сильвия ушла спать, оставив меня наедине с ними. У обеих грудь в платье всегда полуобнажена, и мне все время приходится отводить взгляд в сторону.

— Дядя Реджи всегда целовал нас любовно в губы. Тебе никогда не приходилось видеть его долго и нежно целующим нас в губы? — донеслось от Мюриэл, которая явно пыталась меня спровоцировать.

— Признаться, Мюриэл, твоя развращенность такова, что я не желаю слушать об этом. Дядя Реджи был благочестивым человеком, как и наш папа. Никто из них не стал бы уподобляться такому, такому...  — я даже не мог подобрать нужные слова.

— О, какая невинность! Ты что, слепой. Филипп? Ты что, крот под земной толщей жизни? Ни тот, ни другой не были святошами, как ты полагаешь. По крайней мере, они не пренебрегали своими женщинами, как это делаешь ты! — сказала Джейн, уставившись на меня.

— Полагаю, что беседа исчерпана, — произнес я, а обе сестры рас¬смеялись так, что я покраснел, как папа в то время пополудни, о котором я говорил и о котором у меня остались яркие воспоминания.

— Правда? А я и не знала, что близкие родственники, бывает, беседуют. Филипп, завтра ты будешь нас сопровождать, мы продемонстрируем тебе доказательства. Да, дорогой, доказательства. И не сиди, как глупая сова. О, не бойся. Сильвии мы и слова не скажем, если ты не заупрямишься, — произнесла Мюриэл, после чего обе поднялись.

Я боялся, — да, именно боялся! — того, что они могут сейчас вытворить. Требование немедленно покинуть мой дом было готово сорваться с моих губ, но вместо этого я постыднейшим образом онемел. Как часто женщины заставляют нас терять слова, которые снова приходят на ум, когда уже все кончено. К тому же, их речи были безусловным блефом. Ни дяди Реджи, ни наших родителей, увы, больше нет.

— Можете мне показывать все, что захотите, — сказал я. — Тогда я сразу узнаю, что все это ваша ложь.

— Ого, даже в том, что касается любовных вещей, мы принялись за оскорбления, не так ли? Мы обе бросаем тебе перчатку, Филипп. И едем в город сразу же после ланча, — бросила мне в ответ Мюриэл, и обе, к моему огромному облегчению, удалились, оставив меня дрожать от тихой злобы.

Из дневника Сильвии

Иногда я ложусь в свою кровать вместе с Роуз. Я не думаю, что она должна быть служанкой, и сказала ей об этом. Однако, она рассказала мне о бедных людях и о том, что у нее дома для нее нет комнаты. Меня это очень опечалило. Я хотела дать ей денег